самым разумным снова приняться за травяной чай, старательно пытаясь скрыть недовольство её прикосновениями.

– Я приду на корабль завтра утром. Будь готов. – Целительница взяла из рук Айзека пустую кружку. – И постарайся как следует выспаться. Чем больше сил у тебя завтра будет, тем больше шансов, что хоть один из вас выживет.

– Вы знаете, где нас искать? – насторожился парень. – Я не упоминал об этом.

Вларика мягко улыбнулась.

– Весь город знает про бойню в порту. Порой ты удивительно наивен для бывалого воина, коим желаешь казаться, Айзек. – Женщина наклонилась совсем близко к Псу. От её волос пахло цветами и пыльным осенним ветром. – Старуха сказала, что я возьму дорогую цену, малыш?

– Да.

– И ты готов заплатить своей жизнью, если я того попрошу? Своей душой? Своим телом? – Губы Вларики скользнули по его губам.

«Если это то, чего она хочет за жизнь Савьо, я заплачу, это пустяковая цена. К тому же Вларика очень хороша собой», – Айзек подался вперёд, отвечая на её поцелуй.

Ведьма резко отстранилась.

– Впрочем, у нас ещё будет время обсудить это. Если тебе хватит упёртости и сил выжить. Иначе это будет всё равно не важно. До скорой встречи, Пёс.

Женщина провела руками по телу, приглаживая платье, и вышла за дверь.

– Ты очарован ею, мальчик.

Очнувшись от странного наваждения, Айзек посмотрел на стоявшую перед ним старуху-предсказательницу – её глаза были печальны.

– Она использует тебя как посчитает нужным, а ты не сумеешь воспротивиться. Я предупреждала, но ты не внял. Теперь твои беды не заставят себя долго ждать.

– Я не могу позволить Савьо умереть. Если ей нужен молодой парень для утех, я…

Старуха перебила его:

– Вларика не такая дура, какой пыталась казаться. Помяни моё слово, ты пожалеешь, что однажды встретил её.

– Савьо… – упрямо повторил Пёс. – Остальное, скорей всего, ещё можно будет поправить. Его смерть – нет.

– Ты прав. Савьо очень повезло, не каждому в этом мире даются такие верные друзья. А сейчас иди – или твой спутник с минуты на минуту появится здесь и выломает дверь в мою хлипкую избушку.

Глава 23

Исцеление

Утром, приведя себя в порядок и нацепив фальшивую улыбку, Айзек вышел на палубу. Вчера вечером он честно лёг пораньше и даже почти мгновенно провалился в сон. Вот только выспаться всё равно не получилось – организм, сбитый с толку бессонными ночами в плену у Дьюхаза, сыграл с Псом злую шутку. Парень беспрестанно просыпался, и каждый раз это было пробуждением от выматывающего душу кошмара, в котором Савьо раз за разом получал кинжалом в грудь, родители гибли в тюремных застенках, а магистр со своим учеником покачивались на виселице – и все они бесконечно смотрели на него пустыми, мёртвыми глазами.

Сны казались настолько реальными, что даже сейчас, глядя на ласково качающие корабль волны, чуть золотые от поднимающегося за далёким горизонтом солнца, Айзек ощущал предательский озноб, будучи не в силах отогнать от себя жуткие образы.

Поджидая целительницу, Пёс бесцельно оглядывал палубу, вспоминая проведённые в рабстве месяцы: слишком многие места на этом корабле были отмечены пролитым им потом или кровью, чересчур много страшных воспоминаний впитали в себя доски и паруса этого судна, каждый закуток, каждая пядь судна давили непомерно тяжёлым грузом пережитого и выстраданного. Парень провёл ладонью по гладко отполированной поверхности поручней. Но с другой стороны, именно здесь он встретил друга; именно на этом корабле изменился и сумел, наконец, соединить разрозненные стороны своей души – вечно пытающегося заглушить свои благородные порывы, верного Айзека и упёртого, нахального Пса, который с лёгкостью перешагнёт через чужую жизнь, – научился по-настоящему бороться и, поднимаясь раз за разом с колен, идти к своей мечте – свободе.

– Сегодня очень красивое солнце. Помоги мне подняться на корабль, мальчик.

Айзек поспешил к старухе-предсказательнице – насколько ему позволяли раненая нога и костыль – и подал ей руку.

– Доброе утро, Кеана.

– Будем надеяться, что доброе. – Старуха окинула взглядом корабль. – Так вот оно какое – невольничье судно Дьюхаза, принёсшее столько смертей, разлук и страданий.

– Теперь это уже просто корабль, – возразил Пёс, ведя предсказательницу к каютам.

– Ты сам-то в это веришь, мальчик? Не скоро забудется прошлое. Ох, не скоро. – Старуха остановила Айзека. – Погоди. Погуляй пока по палубе, подыши воздухом. Мне надо поговорить с твоим старшим товарищем насчёт ведьмы, пока она не появилась тут.

– С Саламандром? – В голосе Айзека послышалась тревога. – Вы же не скажете ему про возможную смерть посредника? Он попытается остановить нас.

– Он и я достаточно взрослые, чтобы не спрашивать совета у такого зелёного мальчишки, как ты, Пёс. – Старуха недовольно посмотрела на парня. – И я скажу ему всё, что посчитаю нужным. Наедине.

Не оставляя места для возражений, Кеана пошла вниз, оставив Айзека на палубе, залитой кроваво-красным рассветным солнцем.

Савьо чувствовал прикосновение. Кто-то держал его за руку, спасая от пучины боли и мрака, в которые он был погружён уже боги знают сколько. Что-то происходило в окружающем его мире, только пока он не мог понять и осознать, что именно. Но, без сомнения, что-то менялось. Постепенно пришли воспоминания – о том, как он бросился на Уника, спасая Айзека от жуткой участи. Савьо выронил кинжал, и тот соскользнул в воду. Чёрный Человек попытался перерезать ему горло, но писарь сумел ухватить его руки. Они боролись, сейчас Савьо казалось, что целую вечность, а потом Уник прижал его к доскам пирса, и страшная боль обожгла рёбра и всё внутри. Кажется, потом он сумел ещё встать и сделать несколько шагов, прежде чем рухнуть на руки невесть откуда взявшегося Айзека – писарь точно помнил, что арбалетная стрела пробила плечо Пса, накрепко пригвоздив к настилу. А потом они упали в воду. Савьо не умел плавать, но он не боялся: Айзек крепко его держал, и юноша знал, что друг не отпустит его, не позволит утонуть. И писарь позволил себе, наконец, соскользнуть в бесчувственность, прочь от боли, полностью доверившись Псу.

И с тех пор Савьо самым необъяснимым образом продолжал тонуть в темноте. Он старался выплыть к свету, но у него ничего не получалось, хотел снова увидеть Айзека, Саламандра, Илена, но не мог заставить себя открыть глаза.

И вот теперь он снова начал ощущать происходившее вокруг: крепко сжимающую его ладонь руку, жгуче-горячее прикосновение к груди. Нечленораздельные звуки вились вокруг него, как рой надоедливых мух, и к ним примешивался ещё один непонятный и прерывистый