12 сентября 1790 г. Императрица писала Гримму: «У меня голова идет кругом от мирных празднеств, начавшихся 8 числа сего месяца. Это плод мира. Слава Богу, что она у нас не кружилась в продолжение войны».

Медаль в память Верельского мира (3 авг. 1790 г.)

Генерал-прокурору князю А. А. Вяземскому надлежало от имени Сената произнести поздравительную речь. Князь заболел. Старшим после него оказался Ф. М. Колокольцев; он просил Державина составить проект речи. Державин составил. В речи указывалось, что «наш сопредельный сосед внезапно бурею восшумел на северные твои, Государыня, области, когда русские силы находились в «полуденном краю»... «Цвела торговля, художество, науки, возвышались здания под сенью благотворных законов». Затем воздавалась должная честь неприятелю. План войны был «великолепен». Быстрое нападение обещало врагам «великия выгоды». Опасность была велика. «Уже освещался горизонт сей молниями... Тайные враги перешептывались и радовались близкому удару. Паши друзья «с бледным молчанием и вздохами ожидали решительного часа». Казалось, что «от изваянного образа Петра Великого исходил стон». Ты одна пребыла непоколебимою... Твое мужественное сердце, твоя великая душа носили в себе Бога... Ты имела удовольствие видеть любовь к себе народа твоего... Се торжество твое и твое величие. Ты оградилась усердием твоих подданных... Ты умела избрать предводителей... Сколько ты трудов сама подъяла, сколько беспокойствий потерпела, сколько ночей без сна препроводила. Ты показала подвиги, неописанные опыты мужества твоего и великодушия. Хотя признаться впрочем должно, что иногда и шведы имели свои удачи... Самые стихии им паче их самих поборствовали... Одна храбрость везде воинства твоего... преодолела; попрали все усилия расторопного и отважного твоего противника. Наступавший герой познал, наконец, что «Россияне, или паче дух великой Екатерины никакими исполинскими противоборствиями непобедим. Слезы умиления, восторги радостных семейств тебя ныне благословляют». «Седяще тебе днесь на троне величества твоего... Сенат твой в лице всей Российской Империи... приносит тебе всеусерднейшее поздравление... Россия восклицаниями и вселенная плеском давно соответствуют сему нашему признанию Если бы тебе угодно было, мы бы нарекли тебя и богоподобной»...

Обстоятельства изменились и речь Державина произнесена не была. Приветствовать Императрицу пришлось обер-прокурору сената Неклюдову, для которого напыщенную речь составил гр. Завадовский. Эта речь известна более по тому протесту, который она вызвала со стороны кн. М. М. Щербатова.

Мир поднял общее настроение, и пииты принялись бряцать хвалу Минерве Гиперборейской и Северной Семирамиде. Первым выступил бард того времени — счастливый певец Фелицы. Г. Р. Державин написал в духе времени стихотворение «На шведский мир 1790 г.» Царица представлена шествующей с лаврами в Петрополь; она видит всюду радостные лица, ее «как нежную весну встречают в одежде розовых зарей»:

«Восторг ты наш и торжество

Как царь ты наградишь заслуги;

как матерь — призришь сих сирот,

освободишь ты заключенных,

обогатишь ты разоренных.

По нужде ты лила ток крови,

Ты в мире будешь бог любви

бесчисленны твои народы

воздремлют под твоей рукой...

О ангел наших тихих дней,

Екатерина. Мы свидетель:

Не ты виной была смертей»...

Кроме того, Державин написал «Хор на шведский мир».

Другая «Ода на заключение мира с шведами» была написана 13-летним мальчиком Пермского народного училища А. Ф. Мерзляковым — впоследствии известный критик, поэт и профессор Московского университета. Оду представили Императрице, и она повелела напечатать ее в академическом журнале.

За этими главными представителями в области рифмы потянулся длинный ряд менее известных — Петр Плавальщиков, кн. Григорий Хованский, Струйский и др.

Все они пытались настроить свои лиры на торжественный лад и быть достойными воспеть Великую, Неподвижную и Славную.

По случаю мира — в Абоской академии состоялось особое торжество. Профессор химии Пер Адриан Гадд произнес речь, в которой упомянул о бедствиях и опасностях, которые угрожали свободе и самостоятельности Швеции. Густав III их устранил, а потому он герой, превзошедший Густава Вазу и Карла XII своими способностями полководца! Описывается затем ход войны. рассказано сражение при Валькияла, при этом оратор забыл, что Густав был здесь ранен; живую же добычу, по поэтической вольности и ради редкого торжества, он исчисляет в 260 офицеров и более 6 тысяч нижних чинов! — Во всех бедствиях Гадд обвиняет шведских дворян. Переворот 1772 г. он превозносит и взывает к патриотизму первого сословия, напоминая им участь Польши и Грузии.

Потемкин, узнав о мире, писал с юга: «Здравствуй, матушка, всемилостивейшая государыня, с плодом неустрашимой твоей твердости». У кого шестнадцать тысяч верст за спиной, чья армия привыкла к победам и проч., — ответила Императрица, — «не может без унижения своего сана не высказывать неустрашимой твердости».

Несколько месяцев спустя после заключения мира Морков, — во время серьезного разговора с шведским посланником в Петербурге, — сказал: «барон Г. М. Армфельт имел большое преимущество перед бароном Игельстрёмом; первый из них светский человек, остроумный и кроме того вполне осведомленный о намерениях своего короля. Последний же ни одним из этих качеств не обладал; и только благодаря случайности, ему в Вереде дано было важное поручение; он ни одного слова не произнес, которое не было бы ему подсказано».

Пруссия, Англия и Турция были поражены Верельским миром. Все сомневались в его прочности; но Екатерина знала, что у Густава не было «ни гроша», и он нуждался в субсидии, а потому временно должен унять свой воинственный пыл.

«Пугательные выдумки» Пруссии поэтому не действовали. Швеция и Россия были довольны, что мирные переговоры обошлись без посредников. Участие других держав вмешало бы в дело интересы всей Европы.

Уже на другой день после заключения мира король написал Императрице весьма характерное письмо. Он говорит, что главным мотивом мира послужило его желание вернуть прежнюю личную дружбу Императрицы. Голос крови должен быть услышан. Желательно, чтобы имена Екатерины и Густава могли быть соединены в тесный союз. Война явилась одной из тех бурь, которые приводят в гавань любящие сердца. Императрица ответила кратко, сдержанно, но ласково. Она желала, чтобы эти связи никогда не порывались, и чтобы непоколебимость Густава III относительно Екатерины имела преимущество-перед твердостью, с которой он поддерживал её врагов.

Мир был заключен. Военные действия прекратились. Густав стал мечтать о формальном союзе с Россией, «союзе Фердинанда и Изабеллы». Он хотел получить и денег, и «половину Финляндии». — Но полного доверия к Густаву III не было. Опасались, что