Джонни покачал головой.

— Майк Корлеоне хочет встретиться и поговорить со мной.Сегодня ночью он прилетает вместе с Томом Хагеном. Том сказал, что онивстретятся и с тобой, Люси. Ты знаешь, в чем дело?

Люси отрицательно покачала головой.

— Завтра вечером мы все вместе поужинаем. Фредо тоже.Думаю, это связано с гостиницей. Казино в последнее время терпит убытки. Донхочет, наверно, чтобы Майк проверил, в чем дело.

— Я слышал, что лицо Майка наконец-тоисправлено, — сказал Джонни.

Люси засмеялась.

— Это, наверно, влияние Кей. Сразу после свадьбы он нехотел этого делать. Не могу понять, почему. Это выглядело ужасно, и он всевремя сморкался. Надо было еще раньше этим заняться. — Онапомолчала. — Семейство Корлеоне попросило Джула присутствовать наоперации.

Джонни кивнул головой и сухо заметил:

— Это я рекомендовал его.

— О, — сказала Люси, — Майк теперь говорит,что хочет что-то сделать для Джула. Поэтому он приглашает нас завтра на ужин.

— Он не надеялся ни на кого, — задумчиво произнесДжул. — Он попросил меня следить за каждым движением хирургов. Это быласовсем не сложная операция. Каждый способный человек мог бы ее проделать.

В спальне послышался шум, и все посмотрели на ширму. Нино пришелв себя. Джонни подошел к нему и уселся на кровати. Нино слабо улыбнулся.

— О'кэй, я перестану умничать, — сказал он. —Я и в самом деле чувствую себя скверно. Джонни, помнишь, что случилось годназад в Пальм-Спрингсе? Ну с этими двумя красотками. Клянусь тебе, я тогда незавидовал. Даже радовался. Ты мне веришь, Джонни?

— Конечно, Нино, — успокоил его Джонни. — Ятебе верю.

Люси и Джул переглянулись. Они знали Джонни Фонтена и немогли поверить, что он способен отбить девушку у такого близкого друга, какНино. И почему Нино говорит, что не завидует теперь, через год после этогослучая? Одновременно у обоих мелькнула мысль, что Нино пьянствует наромантической почве, после того, как его оставила девушка и ушла к ДжонниФонтена.

Джул снова осмотрел Нино.

— Я приведу сестру, и она будет с тобой всюночь, — сказал он. — Ты должен несколько дней полежать. На полномсерьезе.

Нино улыбнулся.

— О'кэй, док, — сказал он. — Пусть толькосестра будет не слишком красивой.

Джул пригласил по телефону сестру и вышел из квартиры вместес Люси. Джонни сел на стул рядом с кроватью. Нино снова засыпал с выражениемусталости на лице. Джонни думал о словах Нино, о том, что он не завидует, одвух красотках из Пальм-Спрингса. Ему и в голову не приходило, что Нино можетзавидовать.

Год тому назад Джонни Фонтена сидел в своем роскошномкабинете, и чувствовал себя хуже, чем когда бы то ни было. Это было тем болееудивительно, что фильм, в котором он и Нино исполняли главные роли, принестонны денег. Все оказались на своих местах. Фильм не вышел за рамки бюджета;все участники съемок нажили на фильме состояние, а Джек Вольтц потерял десятьлет жизни. Джонни предстояло теперь снять еще два фильма; в одном из нихглавную роль исполнял он, а в другом — Нино. Из Нино на экране получился великолепныйлюбовник. Все, чего Джонни ни касался, превращалось в деньги. Крестный отецполучал через банк свои проценты, и это особенно радовало Джонни — он оправдалоказанное ему крестным отцом доверие. Но сегодня все это мало утешало.

Джонни был теперь самостоятельным и удачливымкинопродюсером; о его нынешних связях и влиянии Джонни-певец и мечтать не мог.Красотки липли к нему, как и раньше, хотя теперь это носило более коммерческийхарактер. У него был собственный самолет, и он вел образ жизни, недоступныйдаже самому выдающемуся актеру. Так чего ему, черт побери, не хватает?

Он знал, в чем дело. Ему необходимо было петь, но петь онбоялся. Он позвонил Джулу Сегалу и спросил, когда можно будет начать петь, иДжул ответил, что в любое время. Джонни попробовал, но голос оказался такимхриплым и слабым, что от дальнейших попыток он отказался. Назавтра разболелосьгорло, причем боль была иной, чем до удаления бородавки. Горло буквальногорело. Он боялся продолжать петь, боялся навсегда потерять голос.

А раз он не может петь, то какой смысл имеет все остальное?Все остальное — дерьмо. Пение — это единственное, что он по-настоящему знает илюбит. Возможно, он самый крупный в мире знаток музыки его жанра. Теперь — тоон знает, как он хорошо пел. Годы работы сделали его настоящим профессионалом.Никто не может сказать ему, что правильно и что нет, да он ни в чьих советах ненуждается.

Была пятница, и он решил провести уикэнд с Вирджинией идочками. Следуя установившейся привычке, он позвонил ей и сказал, что приедет.Он давал ей шанс сказать «нет», но она никогда после их развода не говорила«нет». Да и как могла она запретить отцу встретиться со своими детьми? «Какаяженщина», — подумал Джонни. С Вирджинией ему повезло. Но, несмотря на то,что она была для него, пожалуй, дороже всех женщин, которых он знал, близостимежду ними быть уже не могло. Они смогут, пожалуй, сойтись в шестьдесят пятьлет, когда выйдут на пенсию.

Вирджинию он застал в подавленном настроении, да и дочкибыли не в восторге от приезда отца, так как им был обещан уикэнд у подруг вКалифорнии, где они могли прокатиться на лошадках-пони. Джонни предложилотправить девочек к подругам и поцеловал их на прощание с насмешливой улыбкой.Он их так хорошо понимал. Какой ребенок не предпочтет лошадку-пони отцу, да ещенаходящемуся в состоянии депрессии?

— Выпью несколько рюмок и тоже испарюсь, — сказалон Вирджинии.

— Хорошо, — ответила Вирджиния. Довольно редко унее бывало плохое настроение, но Джонни ее понимал: нелегко вести такой образжизни.

Она заметила, что он берет самый большой стакан.

— По какому случаю ты решил напиться? — спросилаВирджиния. — Дела у тебя идут прекрасно. Никогда не думала, что тыспособен быть хорошим бизнесменом.

Джонни улыбнулся.

— Это не так сложно, — сказал он. В этот момент онпонял, что ее мучает. Он знал женщин и понял, что Вирджиния недовольна егоуспехами. Женщины не любят, когда их мужчины слишком преуспевают. Это ихсердит. Это создает у них чувство потери власти над мужчинами, власти,покоящейся на любви, половых привычках и супружеских обязанностях. Пытаясьуспокоить Вирджинию, Джонни сказал:

— Какое это все, к черту, имеет значение, если я немогу петь?

Вирджиния заговорила рассерженным тоном.

— О, Джонни, ведь ты не мальчик. Тебе больше тридцатипяти лет. Почему тебя продолжает волновать это дурацкое пение? В качествепродюсера ты делаешь куда больше денег.