стараясь держаться подальше от илийско-марийской границы, где сейчас шли ожесточенные бои между королевскими войсками и республиканцами. Ему надо попасть в Новый Крусток, где разместился нейтральный Комитет. По-Трифа хотел воспользоваться их поддержкой, чтобы возродить истинную Церковь Света, что только поспособствует их общей цели — вернуть мир в Алокрию и защитить ее от внешнего врага, который угрожал как политической, так и религиозной жизни страны.

Прошли дни с тех пор, как Апор покинул Силоф. Обеих лошадей забрал королевский гонец, да никто и не дал бы их подозрительному инквизитору. Заново обучаясь держать равновесие при ходьбе, По-Трифа шел по пыльным марийским дорогам, испытывая острую боль при каждом шаге. Во время коротких привалов он сменял повязки, но раны от недавней ампутации все равно обильно кровоточили. Насквозь пропитанные кровью сапоги начали протекать, и за генералом потянулся багровый пунктир следов.

Начался дождь. Для Апора, которого и так слишком часто в последнее время охватывали приступы ужасного кашля, это явление природы могло оказаться смертельным, особенно на ночь глядя. С закатом солнца по степям Марии гуляли продувающие холодные ветра, которые не сулили ничего доброго промокшему насквозь путнику. К счастью, впереди показался частокол какого-то поселения. С началом войны почти каждый населенный пункт обзавелся собственными стенами. Впрочем, хлипкие заграждения моментально развалятся, если их одновременно начнет расшатывать хотя бы десяток-другой крепких солдат. Но людям было спокойнее, когда они пытались хоть как-то оградиться от ужаса войны, разгорающейся где-то там, снаружи. Жалкая попытка обмануть действительность.

Несколько раз поскользнувшись в грязи, разведенной дождем, По-Трифа добрался до частокола. И почти сразу же едва не напоролся на наконечник копья, появившегося из тени навеса.

— Кто такой? — спросил грубый голос, хозяин которого, видимо, только что очнулся ото сна.

— Путник, — ответил Апор. — Ищу укрытие от дождя.

Копье вернулось в тень, вместо него появилось щекастое лицо привратника, который подозрительно осматривал генерала. Символика Церкви была практически незаметна на промокшей ткани плаща. Впрочем, По-Трифа не скрывал своей принадлежности к инквизиции, он твердо вознамерился искупить ее грехи, неся на себе знак призмы Света.

— Говор у тебя больно на илийский смахивает, путник, — отметил он, с издевкой сделав акцент на последнем слове. — Как звать?

— Апор По-Трифа. До войны я служил в Илии, но по происхождению мариец.

Похоже, что внутрь он мог попасть, только надавив на обостренное чувство землячества привратника, как бы это ни противоречило принципам инквизитора. Все-таки на нем лежала огромная ответственность по восстановлению Церкви, и он не мог позволить дождю и ветру усугубить его болезнь, чтобы помимо крови отхаркивались полусгнившие куски легких.

Привратник понимающе закивал.

— Это да, все там были, — важно произнес он. — Паршивый Бахирон заставил многих честных марийцев работать в Илии за какие-то объедки с илийских столов. Но ничего, диктатор Илид По-Сода с ним поквитается!

— Конечно, — пробормотал Апор, минуя стражника, пока тот не слишком увлекся беседой.

— Топай по этой улице почти до упора, — кричал вслед привратник. — Там сверни налево, увидишь таверну "Счастливый паломник". Скажи, что ты от Семы, обслужат как члена старой семьи! Сема — это я! Меня все знают, все уважают!

По-Трифа махнул ему рукой в знак благодарности, хотя ничего подобного никому говорить не собирался.

Таверна "Счастливый паломник" оказалась очень уютным и чистым заведением, но посетителей было немного. Возможно, их спугнул дождь, или уже было слишком поздно, и местные жители разошлись по своим домам, чтобы с утра снова начать изнурительную работу на полях.

С носов сапог Апора сочилась кровь, но, видимо, на это никто не обратил внимания, посчитав багровые следы следствием разведенной дождем грязи, потекшей краски или чего-либо еще. Инквизитора это вполне устраивало. Он сел за дальний стол, бросив промокший плащ на спинку стоящего рядом стула, и с блаженством вытянул гудящие ноги. Снять обувь прямо здесь По-Трифа не решился, чтобы не портить людям аппетит видом отсутствующих пальцев, окровавленных бинтов и соответствующим запахом.

Аромат жаркого защекотал нос Апора. Дыхание перехватило, и инквизитор зашелся хриплым кашлем, поспешно прикрыв рот краем висящего рядом плаща. Подавив приступ, он взглянул на небольшое красное пятнышко, появившееся на светлой ткани.

— Плохо… — мрачно пробормотал Апор.

В это время подбежала молоденькая девушка, работающая здесь официанткой, и всучила ему кружку, в которой оказалось подогретое вино с какими-то травами.

— У нас этим лечатся от сильной простуды, — она застенчиво улыбнулась. — Пусть будет бесплатно. В конце концов, живой посетитель заплатит нам больше, нежели мертвый.

— Спасибо, — осипшим голосом поблагодарил ее По-Трифа. — Я все же отдам за это деньги.

— Хорошо, — она снова улыбнулась. — Скоро будет готова замечательная индюшка, пожелаете откушать?

— Конечно.

Юная официантка упорхнула на кухню, оставив Апора в одиночестве. Раны и болезни давали о себе знать, поэтому инквизитор постарался расслабиться и отдохнуть. Возможно, он даже останется здесь на ночь. Какой бы выносливостью и силой духа ни обладал генерал, сон необходим даже ему. "В конце концов, живой спаситель Церкви принесет Свету больше пользы, чем мертвый", — мысленно усмехнулся По-Трифа, переиначив замечание официантки, и тут же упрекнул себя в гордыне.

За столом в другом конце зала переговаривались два парня, изредка поглядывая на Апора, чем и привлекли его внимание. Наконец, они встали и подошли к нему.

— Можно? — указал один из них на свободные места рядом с генералом.

— Садитесь, — кивнул По-Трифа. — Увы, угостить я вас ничем не могу.

— Ничего страшного, мы просто хотели побеседовать. Здесь редко встретишь новое лицо, — улыбнулся парень, пододвигая тяжелый стул. — Меня зовут Онар По-Нако. А это мой друг Изир По-Сихе.

Его товарищ молча разместился рядом с Апором и с плохо скрываемым любопытством косился на инквизитора.

— Мое имя Апор По-Трифа.

— Я же говорил! — обрадовался Онар, обращаясь к своему другу. — Перед нами сам генерал инквизиции алокрийской Церкви Света.

— Если бы не плащ, ты бы даже не подумал, что это он, — пробормотал Изир.

Отпив немного вина, Апор поморщился. Лекарство остыло и травы дали сильную горчинку. Зато моментально почувствовалась польза напитка.

— Вы меня знаете? — спросил он.

— Мои родители и я были истово верующими, — кивнул Онар. — Мы часто ездили в Донкар на церковные праздники, хоть путь и далек. Правда, без сверкающих доспехов я вас не сразу узнал, генерал.

Юноша еще очень долго рассказывал про свою семью, как мать и отец заставляли его следовать учению Света, а потом он незаметно для себя втянулся в это. Когда стал постарше, Онар вознамерился пройти военную службу в армии Бахирона Мура, а затем стать солдатом инквизиции, чтобы послужить священному делу. Но началась война, и теперь его мечты рассыпались прахом, когда