– Теперь я вижу, что был неправ и невежлив, –церемонно поклонился Лучезар. – Вы, вельхи, отнюдь не утратили мужества.Но если уж двое юных охотников не убоялись потусторонних теней и вернулисьживыми, годится ли целому войску трусливо отступать перед бесплотными выходцамииз могил? Мало чести живым храбрецам уступать дорогу давно умершим врагам!Пусть же не зовут меня воеводой, если я со своими воинами не проеду по Старомутракту и не заночую там, где кто-то беспокоил купцов!

– Сегваны ни в чём не уступят сольвеннам, –проворчал Аптахар.

– А вельхи и подавно, – усмехнулся Мал-Гона.

Эртан оглядывалась с видом победительницы.

– Нас, велиморцев, в недостатке мужества тоже ещё невинили, – сказал Дунгорм. – Но ваш государь Глузд, добрый полководеци воин, чья отвага не нуждается ни в каких доказательствах, всё-таки предпочёлехать холмами. И по дороге к нам, и возвращаясь обратно…

– И правильно сделал, – сказал Волкодав. Он ужевидел, к чему шло. И то, что он видел, было венну поперёк души. Человеку незапретишь лезть на рожон, если ему так уж охота. Но пусть его головотяпствоубивает его одного, а не других. И в особенности тех, кого ему доверено охранять.

Волкодаву и раньше случалось недоумевать, как легкопревращаются взрослые, седеющие, лысеющие мужчины в мальчишек, презрительнобросающих друг другу: Слабо! Оставалось уповать на женскую мудрость. Женщиныумеют найти какие-то слова и разом согнать с забора раскукарекавшихся петухов.Да притом ещё никого не обидеть.

Государыня кнесинка решительно кивнула и приговорила:

– Мы поедем по Старой дороге.

Волкодав досадливо ёрзнул в седле. Откуда ему было знать,что кнесинка, только заслышав о бесплодных каменистых холмах, сразу вспомнилаприснившуюся тропу между скалами. И теперь благодарила Небесную Мать запредупреждение, за вещий сон, которому позволено будет не сбыться.

– Две дороги потом снова сходятся, Волкодав, –весело окликнул Лучезар. – Ты можешь, если хочешь, один ехать холмами.Потом нас догонишь, а мы пока сами кнесинку постережём.

Кто-то засмеялся, кажется, даже Эртан. Волкодав направилСерка поближе к передку повозки, где сидела кнесинка Елень, и сказал ей:

– Твой батюшка начертал нам ехать Новой дорогой,госпожа. Почтить бы его.

Кнесинка, не отвечая, привстала в повозке и, держась замаронговый бортик, сердито крикнула Левому:

– Не цепляй моих телохранителей, Лучезар! Они не хужедругих о нашем благе радеют!

Боярин, очень довольный, что настоял на своём, с готовностьюпоклонился, но тут же сказал:

– По-моему, сестра, больше ты их защищаешь, а онитолько вид грозный делают да тебе указывают, куда идти, куда не идти.

Знай кнесинка про меткого стрелка на ёлке, которого угадалВолкодав, она бы нашла что ответить. Но ей ничего не сказали: не захотелипугать, не стали омрачать путешествие. И зря не сказали, корил себя Волкодав. Подумаешь,испугалась бы. Не насмерть. А и пуганую, небось, легче было бы охранять…

Солнце только перевалило полдень, когда отряд достигросстаней. Где тут Старая, где Новая, разобраться оказалось нетрудно. Стараядорога вела прямо на юг, Новая резко сворачивала к востоку, обещая порядочныйкрюк. У Новой вид был хотя и запущенный, но всё же проезжий. Старая сплошьзаросла кустарником и молодыми деревцами, и над ней, в предупреждениенесведущим путникам, висел знак запрета, смерти и скорби: белая тряпочка надлинном шесте. Такие вывешивают у избы, где недавно кто-нибудь умер.

Лучезар первым пустил своего коня по Старой дороге. Добравшисьдо знака, он встал в стременах, вытянул руку и сорвал белый лоскут. Выкрикнувсольвеннский боевой клич, боярин швырнул тряпочку под копыта вертевшегосяжеребца, рванул из ножен меч и поскакал. Воодушевлённое войско потянулось заним. Кто, в конце концов, поручится, что об этом походе и о деянии храброгоЛучезара не будет сложена песня?..

Нечистой силы Волкодав не боялся никогда. То есть он знал,конечно, что вокруг полным-полно всяких существ, только ждущих устроитьчеловеку беду. Знать знал, но не боялся. Бояться, по его мнению, следоваловрагов из плоти и крови. Живых, осязаемых и способных ко всяким неожиданнымвыходкам. С духами проще. Духи невидимы для обычного глаза, но и сами живогочеловека не видят. Если только он каким-нибудь поступком не нарушит этуневидимость. Пренебрежёт обрядами очищения после убийства врага, не уважитдревних костей, случайно найденных в яме… Так кусачие слепни набрасываются ибольно жалят пыльное и потное тело. А на человека, только что выкупавшегося вреке, не обращают внимания.

Блюди себя в чистоте, учила веннская Правда, и никто зря необидит. Волкодав считал себя далеко не праведником, но в то, что тёмная силавот так ни с того ни с сего нагрянет по его душу, не верил. Особенно если онзаранее побеспокоится кое о чём…

…А леса вдоль Старой дороги и вправду были роскошные.Волкодав косился по сторонам и тщетно силился уразуметь, как, во имя Богов,столь дивное место умудрилось когда-то пустить в себя нечисть. Сколько он виделкрасивейших мест, непоправимо осквернённых насилием, преступлением и войной!Пора, кажется, было бы уже и поумнеть, но что-то в нём глубоко внутри всё ещёнаивно дивилось: как же, мол, вышло, что чудесная красота никого не остановилаи не спасла?..

В отношении грибов тоже всё было в точности так, какпредсказывала Эртан. Здоровенные тугие красавцы целыми семействами выглядывалииз мха вдоль всей обочины, если не прямо посередине дороги. Молодые воиныразвлечения и похвальбы ради нагибались в сёдлах и подхватывали грибы, непридерживая ретивых коней. А чтобы зря не пропадало добро, сорванные грибы изрук в руки передавали в повозки, где ехали кашевары. Будет привал, повиснут надкострами котлы, станут повара чистить грибы и бросать их в кипяток. Что бы низатевалось к вечере, не испортят подосиновики с моховиками ни кашу, ни лапшу,ни похлёбку. И даже сегваны, испокон веку не собиравшие грибов и не привыкшиеим доверять, вряд ли смогут справиться с любопытством. Наверняка ведь заглянутк кострам соседей-сольвеннов. Едите, мол, да похваливаете, так, может, оно инам не отрава?..

Вначале лес был почти как те, в которых Волкодав провёлдетство. Мшистый, с редким подлеском, прозрачный сосновый бор, в котором как-тосама собой приходила мысль помолиться Богам. Потом дорога понемногу поползлапод уклон, появились громадные, увитые седым лишайником ёлки. Волкодавзабеспокоился, представив себе ночлег в подобном лесу. Но ельники тянулисьнедолго. Скоро по сторонам снова зашагали торжественные полчища сосен. Мыш то идело срывался с плеча Волкодава и, стремительно петляя между деревьями,уносился далеко в чащу. Венн внимательно присматривался к нему, когда онвозвращался. Но нет, никаких признаков беспокойства ушастый чёрный зверёк покачто не проявлял…

О приближении к Кайеранским трясинам Волкодав догадался сначалапо запаху. Дохнул навстречу ветерок, и перед мысленным взором раскинулисьпышные торфяники, поросшие морошкой и клюквой, а чуть в отдалении встали густыетростники в рост человека и пролегли разливы чёрной воды с неподвижнозастывшими плавучими островами. Волкодав увидел даже медленные пузыри, которыевремя от времени поднимались из глубины и лопались, распространяя запах тухлыхяиц.