– Сделай милость, государыня, надень кольчугу.

Кнесинка смерила его взглядом:

– Вот ещё… Не стану, незачем.

– Надень, госпожа, – повторил Волкодав.

Кнесинка вскинула глаза: он смотрел на неё спокойно и хмуро,и было видно, что этому человеку давно уже не удавалось как следует выспаться. Нанялаохранять, так хоть не спорь, написано было у него на лице. Кнесинке сталостыдно. Она опустила голову и взяла у него блестящую кольчугу, которой не моглаповредить даже морская вода.

Она не стала спрашивать венна, что там было у него на уме,но заметила, что он неотступно держался между нею и берегом. Вот паром сшорохом наехал плоским днищем на мелкий прибрежный песочек, стукнули о бортребристые сходни из еловых досок, способные выдержать нагруженную повозку.Дунгорм позаботился загодя выстроить своих молодцов и сам вышелпоприветствовать кнесинку, как раз пересекавшую предел сольвеннской державы.Торжества, однако, не получилось. Дунгорм недоумённо нахмурился, когда вперёд государыни,закрывая и пряча её широкими спинами, на берег спустились трое телохранителей.И каждый держал в руках снаряжённый лук со страшненькой бронебойной стрелой натетиве. Телохранители сразу провели девушку в шатёр, заботливо раскинутыйвелиморцами. Следом туда же отправили служанок и няньку и, пока переправлялосьостальное войско, никому не позволяли высунуться наружу.

Оскорблённый Лучезар всем видом показывал, что не верит ни вкакую опасность. Он ушёл со своими в дальний конец поляны, и вскоре оттудадонёсся перестук деревянных мечей. Вот уж чем Левый не пренебрегал никогда, такэто воинскими упражнениями.

Велиморский посланник, понятно, наведался в шатёрзасвидетельствовать своё почтение госпоже. Когда же вышел, то остановилсяпереговорить с Волкодавом, сидевшим у дверной занавески. Дунгорм был знатным,родовитым вельможей, но молодость провёл при войске, в боевых походах, и непривык считать разговор с простым воином за бесчестье. К тому же велиморецнеплохо понимал в людях и за время путешествия успел убедиться:телохранитель-венн вовсе не был тупым звероподобным убийцей, которым считалаего половина галирадской дружины.

– Мы оба хотим благополучно довезти госпожу, –начал Дунгорм. – И потому я не отказался бы знать, с какой стати ты такведёшь себя, Волкодав… тебя ведь Волкодавом зовут?

Венн отозвался безо всякой охоты:

– Может, и зовут.

На берегу суетился народ, с вновь причалившего паромаосторожно выкатывали повозку, рядом приставали кожаные вельхские лодки. Воинывыводили из воды устало отфыркивавшихся лошадей, одолевших Сивур. Волкодавупозарез нужны были Мал-Гона или Аптахар, но этим двоим предстояло переправитьсяещё нескоро. Поэтому венн на берег почти не смотрел. Он не сводил глаз с рослыхелей, стеной обступивших прибрежную поляну.

– За что ты так не любишь боярина Лучезара? –спросил велиморец. – Он храбрый воин и к тому же родственник госпоже.

Волкодаву не хотелось на это отвечать, и он промолчал.Дунгорм же досадливо подумал, что галирадские витязи были не так уж неправы.Одно добро: свирепый и непочтительный венн действительно охранял государыню,как преданный пёс.

– Зря ты думаешь, будто никто, кроме тебя, не хочетдобра госпоже, – сказал Дунгорм и собрался уйти, но тут Волкодав быстропосмотрел на него и проворчал:

– Что там я думаю, это дело десятое. Просто, если бы яхотел убить кнесинку, я устроил бы здесь засаду.

Дунгорм сердито хлопнул себя по колену:

– Засаду!.. Это верно, поезд богатый, но воинов!.. Да икому бы?.. Уж не хочешь ли ты, Волкодав, показать, что не даром хлеб ешь?

При иных обстоятельствах Волкодав просто намертво замолчалбы и не стал дальше с ним разговаривать. Однако нынче ему было не до себя. И недо своей гордости. Вдобавок за время дороги он тоже присмотрелся к Дунгорму ипонял: нарлак был далеко не глупец и искренне заботился о кнесинке. И потомуВолкодав спросил его:

– Скажи лучше, почтенный посол, не видели ли кого твоилюди, когда устраивали лагерь?

– Никого, – пожал плечами Дунгорм. Потом, подумав,припомнил: – То есть видели какого-то оборванца… охотника, наверное. Парнисказывали, он так перепугался их, что удрал без оглядки. А ты – засада!

Волкодав впервые повернулся к нему, светлые глаза сделалисьпристальными:

– А не свил тот охотник гнезда где-нибудь на дереве?Вон в той стороне?

И он мотнул головой туда, где здоровенные ели росли гущевсего, нависая над открытым пространством. Дунгорм ничего не ответил, но сразукуда-то заторопился. Волкодав слышал, как велиморский посланник звал к себестаршего над своими воинами. Если они там хоть что-нибудь найдут, сказал онсебе, ни одному слову Левого я больше не верю. Ни одному.

У велиморцев нашлись справные воины, сумевшие раствориться влесных потёмках и незаметно слиться с тенями. День прошёл тихо, но в сумеркахони заметили человека, бесшумно кравшегося к огромному дереву. Трёхсотлетняяель стояла в некотором отдалении от поляны, зато превосходила всех своихсоседок и высотой, и пышностью хвои. Велиморцы окликнули человека, когда он ужесобирался на неё лезть. Услышав оклик, он вздрогнул, а потом подпрыгнул, подтянулсяи с ловкостью кошки устремился вверх. Стрелы, однако, оказались проворней: однаиз них угодила ему в ногу, намертво пригвоздив. Несколько воинов уже проворнокарабкалось следом, надеясь изловить незнакомца и привести его на допрос.Поднявшись к нему, они убедились, что опоздали. Человек понял, что не уйдёт, ичиркнул себя по руке маленьким, но очень острым ножом, смазанным какой-тоотравой. Действовала отрава мгновенно: велиморцы спустили с дерева труп. Одетже человек был в одежду охотника, изорванную и бедную.

Велиморские воины взобрались на дерево и обнаружили тамудобный помост из жердей, с которого как на ладони был виден весь лагерь. Напомосте нашли небольшой, но чудовищно сильный и дальнобойный лук с прочнойкожаной тетивой. И стрелы к нему. Половина стрел была увита смоляной паклей иснабжена двузубыми наконечниками. Не больно-то отшвырнёшь, прекращая пожар. Удругих на головках обнаружился яд. Тот же, что избавил от допроса стрелка.

Мёртвое тело, не поднимая особого шума, закопали под ёлкой.Прежде чем хоронить, его тщательно осмотрели, но не нашли ничего, кромемаленькой татуировки. Под левой мышкой убитого синел Знак Огня, вывернутыйлепестками вовнутрь.

Дорога впереди, как говорили, заблудиться не давала, но всёже ключинские вельхи послали с кнесинкой проводника. Вернее, проводницу –сероглазую воительницу Эртан. Благо решительной девушке случалосьпутешествовать далеко от родных мест, в том числе и к Замковым горам.

Молодых воинов неудержимо притягивала гордая красотавельхинки. Многие пытались найти к ней подход, но наталкивались на ледяноепрезрение. А кто слишком уж разгорался страстью – получал свирепый отпор и незнал потом, как скрыть синяки. Эртан сама выбирала, с кем ей дружить, с кем не дружить.Через несколько дней пути само собой сложилось так, что воительница держаласьбольшей частью вблизи повозки кнесинки, стремя в стремя с Волкодавом, и безустали рассказывала венну о местах, которые они проезжали. Очень скоро к нимначали пристраиваться и Мал-Гона, и Аптахар, и даже Мужила. Занятные рассказыЭртан с любопытством слушала сама кнесинка, ехавшая то в возке, то верхом наСнежинке.