Им предстояло выехать к развилке, где дорога разделялась надве: Старую и Новую. Новая петляла среди каменистых холмов, где если ипопадался родник, то непременно с невкусной, известковой водой. Не было там имало-мальски приличного места для стоянки. Тому, кто пускался в путь по Новойдороге, предстояло не менее двух ночей (а промешкаешь – так и все три) спать насквозных ветрах, непрестанно дувших между холмами, и притом везти с собой вседрова: там, среди серых скал и валунов, ничего пригодного для костра найти былоневозможно.

Старая же дорога вела чудесными лесами, которые исстариславились богатой охотой и «непугаными», как выразилась Эртан, грибами.

– Понадобилось мне однажды… присесть, – вызываяулыбки мужчин, весело и без тени смущения рассказывала она о своей поездкетуда. – А были там сплошь папоротники высотой мне вот по сюда, да такиеразлапистые, земли не видать. Сажусь я, значит… а под папоротниками-то –подосиновик на подосиновике! Да какие – с бутылку! Забыла я про все свои дела,давай скорей собирать… и хоть бы один червивый попался!

…Тем не менее Старая дорога была почти заброшена, и ужедовольно давно. Благоразумные люди ездили всё больше по Новой. Именно она ибыла обозначена красной краской у Волкодава на карте: сам Глузд Несмеянович,путешествуя в Велимор и назад, предпочёл ехать холмами. Волкодав спросилвельхинку, почему так.

– Это всё из-за болот, – ответила она неохотно, ивенн заметил, как она сделала рукой знак, отгоняющий нечистую силу. –Старая дорога проходит краем болот… Нехорошие это места. Дурные.

– Почему дурные? – спросила кнесинка Елень. Онасидела на передке повозки и время от времени отбирала вожжи у старой няньки,правившей лошадьми. Эртан ответила не сразу, и кнесинка пожала плечами: –Разве могут быть в плохом месте такие грибы, как ты только что говорила? Да ихещё в земле черви бы съели. И сама ты разве стала бы их собирать?

Эртан вздохнула и опять сложным образом перекрестила пальцы,чтобы не подслушал злой дух.

– У нас об этом рассказывают так… – начала она,покачиваясь в седле и задумчиво глядя вперёд. – Я слышала это от деда, аты, госпожа, сама решай, что тут к чему. Было дело во дни Последней войны,когда жили здесь совсем другие племена, а какие – никто теперь и не помнит.Случилось так, что по воле Тёмных Богов сюда забрёл отряд из войскамогущественного завоевателя, разбившего перед тем горцев-ирванов…

– Гурцата Великого, – сказала кнесинка Елень.

– Воистину тебе многое известно о тех временах,благородная бан-риона, – поклонилась Эртан. – Только мы, западныевельхи, больше называем его Гурцатом Жестоким. А ирваны, которых он частьюистребил, частью увёл в рабство, иначе как Проклинаемым его и не зовут…Говорят, тот отряд успел награбить несчитанные богатства, но полководцу всёбыло мало. Он не щадил на своём пути никого, а чтобы ненароком не пропуститькакую-нибудь лесную деревню, схватил одного юношу из местных, гостившего удрузей, и велел показывать путь. Да пригрозил посадить его на кол, если онутаит от них хоть маленькое зимовье… Юноше не захотелось умирать, и он повёл ихот одной деревни к другой. У нас не помнят, как его звали, и не называют егогероем.

Да уж, усмехнулся про себя Волкодав. Кому в здравом умеохота умирать на колу. И ведь откажешься – сейчас другого найдут. А впрочем,пока сам перед таким выбором не стоял, других не суди.

– Много дней двигалось войско, – продолжалаЭртан. – И там, где оно проходило, люди, говорят, до сих пор не живут.Только настало утро, когда следующей должна была стать его родная деревня…

Так ведь это ж наша легенда, осенило вдруг Волкодава. Толькоу нас парень не врагов по лесу водил, а Морану Смерть таскал на плечах!

Про себя Волкодав был уверен, что два сказания связывало небольше родства, чем бывает у двоих случайно похожих людей. Ещё он знал, чтоТилорн, окажись мудрец здесь, до вечера объяснял бы ему, что никакойслучайности не было и в помине.

– И тогда юноша понял, что не сможет отдать жестокимнасильникам свой дом и родных, – рассказывала Эртан. – Уж лучше какойугодно смертью погибнуть. А раз самому жизни не будет, хорошо бы и недругов ссобой прихватить. Решился он и повёл вражье войско охотничьей тропой прямо вКайеранские топи. А тропку ту, если тайных вешек не знать, умри – не отыщешь.Так ушли они, и больше их никто никогда не видал. Живыми то есть. Три тысячибыло их, и ни один не вернулся.

Эртан замолчала, и уже Аптахар спросил её:

– Так почему всё же место недоброе? Ушли, сгинули, иХёгг их прибрал. Да и дорога не прямо же через топи ведёт?

– Людям запомнился рассказ о сокровищах, которые унеслос собой пропавшее войско, – пояснила Эртан. – Минуло время, нашлисьсорвиголовы, охочие до ничейных богатств. Сколько их потонуло в Кайеранах,никто не считал, но кое-кто, видно, всё же добрался. У нас думают, что те людирылись в поисках золота и потревожили кости усопших. Тогда-то неупокоенные душипроснулись, чтобы люто отмстить… Вот и случается, что путешественники, заночевавшиена Старой дороге, исчезают навеки.

Волкодав потом спрашивал Лихослава и Лихобора, храбрые парнисознались, что ощутили между лопатками холодок и возблагодарили Око Богов зато, что оно стояло высоко в небесах, не спеша уходить в Закатное море.

Пока Эртан рассказывала, к ним вместе с Дунгормом и Мужилойподъехал боярин Лучезар. Левый еле дождался, чтобы девушка докончила своюповесть; вороной чувствовал нетерпение седока и выгибал шею, перекатывая во ртуневкусное грызло.

Когда же все притихли, Лучезар сказал со смешком:

– Я слышал, «вельхи» раньше значило «мужественныйнарод»…

Эртан переглянулась с Мал-Гоной и ответила ровным голосом:

– А я слышала, господин мой, что это слово и теперь тоже самое значит.

– Ну так пора заменить, – сказал Лучезар. –Или это мужественное деяние – из-за каких-то призраков бросить в запустенииотличную дорогу? Да кто хоть их видел-то?

– Позволь напомнить тебе, родич, что земли западныхвельхов мы уже миновали, – подала голос кнесинка Елень. – Не они тудорогу прокладывали, не они её и бросали.

Кнесинке очень не нравилось, когда Лучезар принималсякого-то задирать. Хватит и того, что он был чуть не на ножах с Волкодавом.

– Призраков видел мой дедушка Киаран Путешественник, и ниу кого нет причины сомневаться в правдивости его слов, – выдержавпочтительную паузу, сказала Эртан. Сказала так же ровно и спокойно, как и оназвании своего народа. Если Волкодав понимал хоть что-нибудь в людях, всякогоусомнившегося ждал весьма нешуточный вызов. – Когда дедушка был молод, он,как все молодые, искал приключений и хотел подтвердить своё мужество, –продолжала Эртан. – Однажды, странствуя вдвоём с другом, они забрели накрай Кайеранских трясин и остановились там на ночлег. Они сделали это нарочно,потому что многое слышали и решили доказать, что ничего не боятся. Они не сталиразводить костра, так как надеялись поохотиться и не хотели пугать дичь запахомдыма. Когда село солнце, с болот потянулся туман, и в тумане послышался голосрога. Дедушка говорил, тогда-то и показалась у него в усах первая седина. Ещёон говорил, что ни прежде, ни потом он не слыхал, чтобы живые так трубили врога. Дедушка и его друг затаились и стали ждать и смотреть, и тот бессовестныйлжец, кто скажет, что мог бы лежать в мокрых тростниках с ними рядом и ненаделать полные штаны от страха. Дедушкин друг – это почтенный отец нашегоКесана рига, и всякий, кто хочет, может его расспросить, как было дело. Таквот, спустя некоторое время они увидели шедших через болото. Туман стелилсянизко, и дедушка рассмотрел шлемы с пернатыми гребнями. Он их сразу узнал,потому что у нас дома с давних времён сохранялся точно такой же: мояпрапрабабка, бившаяся в Последней войне, привезла его с поля сражения. Дедушкастал молиться Трёхрогому, и призраки их не почуяли… Иначе меня не было бы насвете, потому что тогда он ещё не был женат. Вот так.