— Не знаю.

— Можем узнать, не вопрос.

— Не надо, если нашла, тем лучше. Я с ней развожусь.

— Сказал?

— Жду адвоката, он скажет. Только не едет, деньги, наверно, кончились.

— Если пожалуешься на что-то, приедет. Только этого не надо, ни в коем случае. А разводиться зачем надумал?

— Что её держать на цепи. Она молодая, если и не нашла пока никого, будет свободна, найдутся сами.

— Спи, парень. Завтра положат тебя в санчасть на недельку, передохнёшь, поколют успокоительное. Но сам должен держаться, если хочешь выжить здесь.

— А я уже не знаю, стоит ли.

— Жить стоит всегда, запомни. Крепко запомни. Спи, дыши медленно…

В санчасти он пришёл в себя. Спал днём и ночью. Было чисто, тихо, воздух — не надышаться. Уколы делала пожилая женщина. Молча, деловито и уходила. Он был один в палате. Кто-то не хотел, чтобы он слетел с катушек.

Через неделю его вернули в камеру. Он успокоился, вошёл в общий ритм. Не сразу, но засыпал. Старался не думать ни о чём и ни о ком, особенно — о Кате.

Алексей появился внезапно. Олег не верил, что дождался. А тот не мог смотреть на него. Что с ним сделала тюрьма… Стал суетлив, не знал, что делать с руками, то сжимал их, то трогал щёки. Вставал, опять садился. И в лице что-то менялось постоянно — сдвигались брови, кривились губы. Смотрел в сторону.

Плохо, хуже, чем он думал. Олега надо спасать, пока не поздно. Если ещё не поздно. Вытащить отсюда любой ценой! Собственно, для этого он и приехал.

А Олег не давал ему и слова сказать:

— Как хорошо, что вы приехали. Хочу попросить вас об одном деле. Я хочу развестись с Катей. Хватит ей нести это наказание вместе со мной.

— Я за это не возьмусь. Выйдете на свободу, найдите другого адвоката.

— Я хочу развестись сейчас, а не когда я выйду на свободу. Если доживу.

— На свободу вы можете выйти очень даже скоро, по УДО.

— С моей статьёй выпускают по УДО?

— Вас — могут. Учитывая смягчающие обстоятельства, отсутствие замечаний, ну, и мои личные многолетние связи. Я составил заявление. Подпишите.

Олег подписал, не читая. Свет в конце туннеля оказался таким близким и ярким, что он задохнулся.

— Когда это решится?

— Трудно сказать. Но в ближайшее время, я постараюсь. Будет суд.

— Могут отказать?

— Могут. Но я думаю, что этого не произойдёт.

— Кате не говорите, пока не решится. Вдруг… не знаю, что с ней будет.

— Надеюсь, развод отменяется?

— А зачем я ей — старый, никчемный…

— Насколько я разбираюсь в женщинах, вы ей нужны любой. Цените это. На моей практике женщины требовали развод если не сразу после суда, то через полгода, через год, полтора, не больше. Я сообщу ей после суда.

Катя звонила Алексею время от времени:

— Вы ещё не виделись с Олегом?

— Пока нет, Катя, не удаётся. Когда смогу, на обратном пути заеду к вам обязательно, обещаю.

И теперь он ждал суда и сдерживался изо всех сил, чтобы не позвонить, не сказать, что видел Олега. И что есть надежда, слабая, но есть. Он так хотел порадовать её! И как только было решено в принципе, поехал в Питер.

Она смертельно побледнела, когда он вошёл.

— Катя, Катя, что вы! С Олегом всё в порядке.

— Слава Богу, заходите. Вы видели его?

— Вчера на суде. Я и в Москву не заезжал, сразу к вам. Его освобождают по УДО.

До неё доходило медленно. А когда дошло, она упала в кресло и разрыдалась. Алексей стоял, не зная, как успокоить, что можно было сказать, кроме того, что он вёз ей. Спешил обрадовать!

Она плакала и плакала, громко, горько, будто хотела выплакать всё, что накопилось за эти годы.

Встречать Олега отправились в микроавтобусе, это было проще, чем легковыми машинами с креслами для детей. Катя взяла с собой обоих. Ехали и Луиза, и Татьяна, и Алексей.

Ждали его у машины напротив тюремных ворот. Маленькая Леночка держалась за мамину юбку.

Олег вышел из калитки и замер — он ожидал увидеть одного Алексея! Смотрел на них, не отрываясь, вглядывался в родные лица. Катя, Катя… Максимка стал такой большой. И маленькая девочка прячется за маму.

И раньше, чем они бросились к нему, в какие-то мгновения неосознанного торможения, прозвучал голос Максимки:

— Ленка, ну что ты боишься! Это же наш папа, мой, твой, мамин, бабушкин и мамы Лу!

— Подержите детей, Лу, — сказала Катя, и первая бросилась через дорогу. Максимка обогнал её и оказался на руках у Олега. Потом уже — и Луиза с Леночкой на руках, и Татьяна…

А девочка прятала лицо, отворачивалась, боялась его, губки дрожали. Сдерживалась изо всех сил, чтобы не заплакать.

Алексей стоял рядом.

Олег, как ватный, позволял обнимать себя и молчал. Всё, что происходило, было потрясением. Этого не может быть! Даже оглянулся. Ворота были закрыты наглухо…

Он был почерневший, обритый наголо. Улыбался неуверенно, ошеломлённый этой встречей.

И от этой неуверенности просто подчинялся обстоятельствам.

В свой дом вошёл, будто в гости. Катя сразу отправила в душ, приготовила бельё, спортивный костюм.

С обедом уж Вера постаралась, и он отдал ему должное. Но единственным словом, которое он произнёс за всё время, было «спасибо» Вере, когда обнял её, встав из-за стола. Москвичи заторопились уезжать. Вера увела к себе детей.

— Олег, у нас ночью самолёт, — сказала Катя.

— Куда?!

— На Остров. Поспи, родной, сколько сможешь и захочешь.

Закрыла шторы, разобрала постель и вышла. А он лёг в непривычную чистоту и мягкость. Бельё даже пахло чистотой… Мыслей не было никаких. Он просто плыл по течению. И заснул, неожиданно для себя.

Проснулся. Посмотрел на часы. Проспал больше четырёх часов, оказывается!

Дом был пуст. Походил по комнате в одних плавках. На стуле — рубашка, джинсы, куртка. Кати не было. Остров, вот что она придумала. Это здорово, он сможет уйти там. Не сразу. Посмотрим. Если будет невмоготу…

Вошла Катя:

— Хочешь чай или кофе?

— Кофе.

— Пойдём на кухню. Чак приготовил твоё бунгало. Договорился в клинике, всю местную медицину мобилизовал, тебе сразу — экспресс-диагностику. А потом будут приводить в норму. Всё, что можно и что нужно.

Она говорила, а он молчал. Не задавала вопросов, просто говорила, как будет.