— Тогда, — Дамиен поник. — Дам знать, где сможете меня найти в случае чего.

— Вот и чудно. Не смею задерживать. Анри, тебя тоже. А вот вы, госпожа Сорель, задержитесь.

Уходить Дамиен не хотел. Медленно укладывал бумаги в папку, затем папку в сумку, топтался на месте. Возможно, постарался бы задержаться еще, если б не Анри, нетерпеливо глядящий в спину и с поспешной любезностью предлагающий проводить и показать дорогу.

— Господин Равьен, — проговорила я, едва дверь закрылась. — Это не может быть правдой. Не могу поверить.

Нотариус подался вперед и, сцепив кисти в замок, со вздохом произнес:

— Вы нравитесь мне, Сорель, поэтому не стану вводить в заблуждение утешительными речами. Ларти я знал еще с юных лет. Помню, каким оборванцем он приехал в Леайт, спрашивал совета, куда вложить заработанные на флоте деньги, просил подучить его грамоте. Ваш дядюшка был славным и умным человеком. Но разбогатеть ему удалось только после женитьбы. Женива была очень красива, несмотря на разницу в возрасте, и, допускаю, Ларти мог испытывать к ней чувства. Но…

— Только не говорите, что дядя заводил любовниц!

Равьен помолчал.

— Их союз был браком по расчету, Сорель. Ларти не хватало денег, а Женива мечтала избавиться от родительской опеки и наконец зажить собственным умом. Она была уже не так молода, своенравна и устала сидеть в девках. Ума не приложу, как Ларти нашел подход.

— Он любил ее, — я еще надеялась не услышать очевидного.

— Скорее уж, она его. Ларти смотрел на жизнь практично, Сорель. Не скрывал, что женится ради приданого и радовался выпавшему шансу.

— Нет, не верю, — я помотала головой, с трудом подавляя желание заткнуть уши. — Дядюшка души не чаял, хоть тетка и была старой грымзой. Он просто не мог…

— Мог, Сорель. Встречался с Лилли Хортис до брака и какое-то время после. Она работала швеей в лавке Бастиана возле магистрата. Лилли была хороша собой, всегда улыбалась и никогда не спорила. Ларти даже обмолвился, будто тем и нравилась. Потом они расстались и больше не сошлись. Но ни о каком сыне я не слышал.

На плечи опустилась каменная тяжесть — ни вздохнуть, ни заплакать, ни заговорить. Уставившись на собственные руки, я не решалась встретиться взглядом с нотариусом. Разве мог человек, учивший честности, так поступать? Рассказывать вечерами сказки о героях, чьи бескорыстие и правдивость творили чудеса, а после говорить: «судьба подарила шанс разбогатеть». Неужели, дядюшка Ларти был таким?

— А если родство Дамиена подтвердится?

— Закон будет на его стороне. Но не спешите отчаиваться, Сорель. Поскольку Ларти нет в живых, а завещания в свое время он не оставил, невозможно узнать его волю касательно наследника. Сына не признавал, а вас любил и хотел воспитывать. Можете не согласиться и начать тяжбу. Скажу сразу, уйдет очень много времени и, боюсь, целиком таверну за собой не сохраните. Но можете добиться раздела или выплаты своей доли. Такие случаи не редкость.

— А если ничего не выйдет? Придется несколько лет ждать, пока не выкинут пинками за порог?

— Возможно, сумеете договориться и заключите соглашение. Сорель, вы не первая, кто сидит в этом кабинете с подобными вопросами. Я отлично понимаю и злость, и обиду, но ничего не поделать. Послушайтесь совета: не устраивайте ссор, даже если Дамиен станет приходить в таверну — это плохо скажется в случае тяжбы. Сделайте вид, будто он обычный посетитель или его вовсе нет.

Кого сейчас нет, господин Равьен, это меня самой.

Я должна была задуматься раньше — слишком уж гладко все выходило. Не стоило позволять себе привыкать к дому, слугам, к небольшим успехам, к городу, чтоб он во тьму провалился. С моим везением самая долгая тяжба закончится полным крахом. Боги, ну неужели я не заслуживаю немного покоя и нормальной жизни? Неужели придется вернуться в каморку под чердаком и месяцами откладывать на зимнее платье?

Анри-младший ждал на улице — топтался под окнами отцовского кабинета, щурясь от солнца и нетерпеливо поглядывая в сторону крыльца.

— Ну как, Сорель?

— Сшейд его знает. А где Дамиен?

— Ушел ваш новоиспеченный братец, — невесело хмыкнул бухгалтер. — Пытался поговорить, расспрашивал. Но вы меня знаете: покрутился минут десять и зашагал вон туда, в сторону порта — жилье, видно, искать.

Не сговариваясь, мы медленно направились в сторону таверны.

— Что делать будем?

— «Будем»?

— Не прикидывайтесь, — Анри предложил опереться на его руку. — В качестве хозяйки вы меня устраиваете более чем. Есть, конечно, личные недостатки, но можно бороться. Работать на этого верзилу не собираюсь — двух слов не свяжет и сразу предприятие загубит. Учтите, Сорель, отдадите «кота и лютню» — ноги моей там не будет.

Вопреки дурному настроению захотелось улыбнуться.

— Светлые боги, Анри… Страшнее угрозы в жизни не слышала.

— Вот бойтесь и не вздумайте опускать руки. Знаете, сколько всяких проходимцев и охотников за чужим добром? Уж поверьте. Сам одному помогал. И еще, Сорель, прямо сейчас надо поговорить с Мартой и Терком — вдруг, что-то знают? И обязательно подумайте, что отвечать людям — скоро слухи пойдут. Держите лучше язык за зубами.

Он взглянул на меня и тише добавил:

— И плакать не вздумайте. Глаза вон покраснели.

Я на мгновение прислонилась головой к его плечу, а Анри в ответ легонько сжал ладонь. Нанять его на работу, пожалуй, было лучшим их всего, что успела сделать в таверне.

— Так что делать будем?

— Спрашиваете? К празднику готовиться. Вы денег Эри выдать обещали.

— Я обещал?

— Ну не я же учетные записи веду.

— Ладно, — нахмурился Анри. — Но если потратит хоть одну лишнюю монету…

— О, боги, да что ж вы за скряга?

Утром, глядя на отражение в зеркале, я по-настоящему радовалась празднику. Размышляла, не слишком ли смелый наряд придумает Ламар Бенуа и оценит ли его старания местная публика. Тот не поддавался ни на какие посулы, твердо стоял на своем и не показывал эскиз. Пока в Леайте не торопились отдавать должное модным экспериментам, и Ламар предложил взять плату только за ткани при условии, что я не буду знать, каким выйдет платье.

Я представляла себя в маскарадной маске, с блестящими нитями в волосах и в костюме, которому даже Бланш Сибилл позавидует. Хотела услышать новые баллады Тибо и, возможно, станцевать с кем-нибудь. Хотела увидеть как можно больше людей, чтобы о таверне заговорили и на следующий день каждый спрашивал соседа: «а вы разве не были в «коте и лютне?». Я надеялась на успех, которым можно гордиться. И надо же