– Ага. Ясно. Тем не менее определенную проблему яхотела бы поставить честно и однозначно. Впрочем, надеюсь кое-что получитьвзамен.

– Ставь.

– В течение ближайших дней, возможно, даже завтра,произойдут события, последствия которых я не в состоянии предсказать. Можетслучиться, что наше состязание и соперничество вдруг потеряет смысл. По простойпричине. Не будет состязающегося.

Филиппа Эйльхарт прищурила подведенные голубыми тенямиглаза.

– Понимаю.

– Постарайтесь тогда восстановить мою репутацию идоброе имя. Посмертно. Чтобы меня не считали предательницей и сообщницейВильгефорца. Я прошу об этом ложу. Прошу лично тебя.

Филиппа молчала.

– Просьбу отклоняю, – сказала она наконец. –Прискорбно, но твоя реабилитация не в интересах ложи. Если ты умрешь, то умрешькак предательница. Ты будешь предательницей и преступницей в глазах Цири,потому что так нам будет легче девочкой манипулировать.

– Прежде чем ты предпримешь что-либо, что грозитсмертью, – неожиданно выдавила Трисс, – оставь нам…

– Завещание?

– Что-нибудь, что позволит нам… Продолжать… Пойти потвоим следам. Отыскать Цири. Ведь речь прежде всего идет о ее благе! О еежизни. Йеннифэр, Дийкстра отыскал… определенные следы. Если Цири у Вильгефорца,то ей грозит страшная смерть.

– Молчи, Трисс! – рявкнула ФилиппаЭйльхарт. – Никакого торга и переговоров…

– Я оставлю вам указания, – медленно сказалаЙеннифэр. – Информацию о том, что узнала, и о том, что предприняла.Оставлю вам след, по которому вы сможете пойти. Но не даром. Вы не хотитереабилитировать меня в глазах мира, ну, так к чертовой матери и вас, и ваш мир.Но реабилитируйте меня хотя бы в глазах одного ведьмака.

– Нет, – почти тут же ответила Филиппа. – Этотоже не в интересах ложи. И для своего ведьмака ты останешься предательницей ипродажной чародейкой. Не в интересах ложи, чтобы он скандалил и мутил воду,пытаясь отомстить, а если будет тебя презирать, то мстить не захочет. Впрочем,он скорее всего тоже мертв. Либо вот-вот умрет.

– Информацию, – глухо сказала Йеннифэр. – Заего жизнь. Спаси его, Филиппа.

– Нет, Йеннифэр.

– Поскольку это не в интересах ложи. – Глазачародейки полыхнули фиолетовым пламенем. – Ты слышала, Трисс. Вот она –твоя ложа. Вот оно – ее истинное обличье, вот они, ее истинные интересы. Ну ичто скажешь? Ты была девочке наставницей, почти как ты сама сказала, старшейсестрой. А Геральт…

– Не бери Трисс на романтику. – Филиппа ответилаогнем в глазах. – Девочку мы найдем и спасем без твоей помощи. А еслиповезет тебе, то мы будем только рады и благодарны, поскольку ты выручишь нас,сэкономишь нам время и деньги. Ты вырвешь девочку из рук Вильгефорца, мы вырвемее из твоих. А Геральт? Что такое Геральт?

– Ты слышала, Трисс?

– Прости меня, – глухо сказала ТриссМеригольд. – Прости, Йеннифэр.

– О нет, Трисс. Никогда.

Трисс уставилась в пол. Глаза Краха ан Крайта были острееглаз ястреба.

– На следующее утро после секретной связи, –медленно проговорил ярл Островов Скеллиге, – той, о которой ты, ТриссМеригольд, ничего не знаешь, Йеннифэр отплыла со Скеллиге, взяв курс на СедновуБездну. Когда я спросил, почему она плывет именно туда, она взглянула мне вглаза и ответила, что намерена установить, чем катастрофы естественныеотличаются от неестественных. Отплыла она на двух драккарах, «Тамаре» и«Алкионе», с экипажами, составленными исключительно из добровольцев. Этослучилось двадцать восьмого августа, две недели тому назад. Больше я ее невидел.

– Когда ты узнал…

– Спустя пять дней, – прервал он довольногрубо. – Через три дня после сентябрьского новолуния.

Сидевший перед ярлом капитан Аса Тъязи чувствовал себябеспокойно. Облизывал губы, крутился на лавке, заламывал пальцы так, чтохрустели суставы.

Красное солнце, вырвавшееся наконец из затянувших небо туч,медленно опускалось за Спикероогу.

– Говори, Аса, – приказал Крах ан Крайт.

Аса Тъязи сильно откашлялся.

– Мы шли быстро, – начал он, – ветерблагоприятствовал, мы делали не меньше двенадцати узлов. Тогда же, двадцатьдевятого, увидели ночью свет маяка на Пейкс де Маре. Мы немного отклонились квостоку, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь нильфа… А за день досентябрьского новолуния на рассвете вышли в районе Бездны Седны. И тогдачародейка вызвала меня и Гутлафа…

* * *

– Мне нужны добровольцы, – сказалаЙеннифэр. – Только добровольцы. Не больше, чем требуется, чтобы недолгоевремя управлять драккаром. Не знаю, сколько человек, я в этом не сильна. Нопрошу не оставлять на «Алкионе» ни одного лишнего человека. И повторяю – толькодобровольцы. То, что я намерена сделать, очень опасно. Гораздо опаснее, чемморской бой.

– Понимаю, – кивнул старый сенешаль. – Ивызываюсь первым. Я, Гутлаф, сын Свена, прошу вас оказать мне эту честь.

Йеннифэр долго смотрела ему в глаза.

– Хорошо, – сказала она. – Но честь оказалимне вы.

– Я тоже вызвался, – сказал Аса Тъязи. – НоГутлаф не согласился. Кто-то, сказал он, должен держать команду на «Тамаре». Врезультате вызвалось пятнадцать. В том числе Яльмар…

Крах ан Крайт поднял брови.

– Сколько нужно человек, Гутлаф? – повторилачародейка. – Сколько необходимо? Пожалуйста, подсчитай точно.

Сенешаль какое-то время размышлял, наконец сказал:

– Вдевятером управимся. Если не очень долго… Но ведьздесь только добровольцы, так что нет нужды…

– Назначь восьмерых из этих пятнадцати, – резкооборвала она. – Назначь сам. И вели выбранным перейти на «Алкиону».Остальные останутся на «Тамаре». Да, одного, который останется, назначу я.Яльмар!

– Нет, госпожа! Ты не можешь так поступить! Я вызвалсяи буду рядом с тобой. Я хочу быть…

– Замолчи! Ты останешься на «Тамаре»! Это приказ! Ещеодно слово, и я прикажу привязать тебя к мачте!

– Продолжай, Аса.