Чтобы увенчать дело, Дуффицей Крель с размаха дал пойманномупо ребрам, а остальные с удовольствием наблюдали за тем, как у шпиона глазавылазят из орбит.

– Прекрасная работа, – похвалил Филин, который всеэто небывало короткое время не пошевелясь стоял со скрещенными на грудируками. – Браво! Поздравляю. Прежде всего вас, госпожа Сельборн.

«Черт побери, – подумала Веда. – Если так и дальшепойдет, я и взаправду могу стать офицером».

– Господин Бригден, – холодно сказал СтефанСкеллен, стоя над разведенными между ножками стола ногами пленника. –Пожалуйста, суньте железо в угли. Господин Эхрад, извольте присмотреть, чтобывблизи светлицы не крутились дети.

Он наклонился, заглянул пленнику в глаза.

– Давненько же ты не показывался, Риенс. Я уж подумал,не приключилось ли с тобой какое-нибудь несчастье.

Ударил кордегардский колокол, сигнал смены вахты. СестрыСкарра мелодично храпели. Петюх чмокал сквозь сон, обнимая табуретку.

«Разыгрывал из себя бодрячка, – вспоминала Веда, –прикидывался храбрецом. Риенс-то. Чародей Риенс, превращенный всвежеиспеченного „жаворонка“ и привязанный к ножкам стола.

Изображал из себя храбреца, но никого не обманул, а меня-тои подавно. Филин предупреждал, что это чародей, поэтому я перемешивала емумысли, чтобы он ни чародействовать, ни призывать магическую помощь не мог.Попутно читала его. Он защищал доступ, но как только учуял запах дыма от углейкамина, в которых раскаляли железо, его магические защиты и блокады лопнули повсем швам словно старые штаны, а я могла читать его сколько угодно. Его мыслиничем не отличались от мыслей других людей, которых я читала в подобныхситуациях, людей, которых вот-вот начнут истязать. Мысли разбросанные,несобранные, полные страха и отчаяния. Мысли холодные, склизкие, мокрые ивонючие. Как внутренности трупа.

И все же, когда у него изо рта вытащили кляп, чародей Риенспродолжал разыгрывать из себя храбреца. Во всяком случае – пытался».

– Ну, хорошо, Скеллен! Вы меня поймали, ваша взяла.Поздравляю! Низко склоняю голову перед техникой, профессионализмом испециализацией! Отлично вышколенные люди, можно позавидовать. А теперь прошуменя освободить. Уж очень неудобная поза.

Филин пододвинул себе стул, уселся на него верхом, опершисьсплетенными руками и подбородком на спинку. Глядел на пленника сверху. Имолчал.

– Прикажи меня освободить, Скеллен, – повторилРиенс. – А потом попроси подчиненных удалиться. То, что я имею сказать,предназначено исключительно для тебя.

– Господин Бригден, – спросил Филин, неповорачивая головы, – каков цвет железки?

– Еще минутку, господин коронер.

– Госпожа Сельборн?

– Трудновато его сейчас читать, – пожала плечамиВеда. – Он слишком трусит, страх застит все другие мысли. А мыслей этих сизбытком! В том числе несколько таких, которые он пытается скрыть. Замагическими покровами. Но для меня это не сложно, я могу…

– В этом не будет необходимости. Испытаем классически,каленым железом.

– К чертям собачьим! – взвыл шпион. –Скеллен! Уж не собираешься ли ты…

Филин наклонился, лицо у него немного изменилось.

– Во-первых, господин Скеллен, – процедилон. – Во-вторых, да, абсолютно верно, я намерен припечь тебе пятки, Риенс.И проделаю это с неизъяснимым удовольствием. Ибо буду рассматривать сиедействие как восстановление исторической справедливости. Могу поспорить, что тыне понимаешь.

Риенс молчал, поэтому Скеллен продолжал:

– Видишь ли, Риенс, я советовал Ваттье де Ридо прижечьтебе пятки уже тогда, семь лет назад, когда ты ползал в имперской разведке,скуля как пес о милости и согласии стать предателем и двойным агентом. Яповторил совет четыре года назад, когда ты без мыла лез в задницу Эмгыру,посредничая в контактах с Вильгефорцем. Когда ты по случаю охоты за цинтрийкойвдруг вырос из обычного маленького сексота в почти первого резидента. Я билсяоб заклад с Ваттье, что, если тебя поджарить, ты скажешь, кому служишь… Нет, янеточно выразился. Что ты перечислишь всех, кому служишь. И тогда, сказал я,ты, Ваттье, увидишь и удивишься, в каком количестве пунктов совпадут этиперечни. Что делать, Ваттье де Ридо меня не послушался. И теперь навернякасожалеет. Но еще не все потеряно. Я припеку тебя всего малость, а когда узнаювсе, что хочу знать, передам в распоряжение Ваттье. А уж он-то шкуру с тебясдерет, помаленьку, маленькими кусочками.

Филин вынул из кармана платочек и флакончик духов. Обильносмочил платочек и приложил к носу. Духи приятно пахли муксусом, однако Ведупотянуло рвать.

– Железо, господин Бридген.

– Я слежу за вами по поручению Вильгефорца! –завыл Риенс. – Дело в девчонке! Следя за вашим подразделением, я надеялсяопередить вас, добраться раньше вас до охотника за наградами! Я должен был попытатьсявыторговать у него девку! У него, а не у вас! Потому что вы собирались ееубить, а Вильгефорцу она нужна живой! Что еще вы хотите знать? Я скажу. Скажувсе!

– Ну-ну! – воскликнул Филин. – Не так споро,Риенс, этак и голова может разболеться от шума и избытка информации. Выпредставляете себе, господа, что будет, когда его припечет? Он заорёт всех насдо могилы!

Крель и Силифант громко расхохотались, Веда и Нератин Цекане присоединились к веселью. Не присоединился к ним и Берт Бригден, который вэтот момент критически рассматривал вынутый из угля прут. Железо было накаленотак, что казалось, будто это не железо вовсе, а заполненная жидким огнемстеклянная трубка.

Риенс увидел это и визгливо закричал:

– Я знаю, как отыскать охотника и девушку! Я знаю, знаю!Я скажу!

– Само собой, скажешь.

Веда, продолжавшая читать в его мыслях, поморщилась,восприняв волны отчаянного, бессильного бешенства. В мозгу Риенса снова что-толопнуло, какая-то очередная перегородка. «Со страха он скажет все, –подумала Веда, – все, что собирался держать до конца, как козырную карту,туза, которым мог перешибить остальных тузов при последней решающей раздаче насамую высокую ставку. Сейчас, от обычного отвратительного страха перед болью,он выкинет этого туза на фоски».

Вдруг что-то щелкнуло у нее в голове, она почувствовала ввисках жар, потом неожиданный холод.

Теперь она знала скрытую мысль Риенса.

«О боги, – подумала она. – Ну и вляпалась же я вдельце…»