– Кому вы молитесь, сударыня? – резко спросил Лоренцо. – Изачем? Ведь вам помогает дьявол! Ведь только он мог вытащить вас из той западни,которую я запер за вами. Вы выбрались из тайника Фессалоне сквозь пол илисквозь стены? Откройте тайну! Ведь когда милосердие погнало меня туда вновь, яне нашел полузадыхающихся несчастных – меня встретила лишь пустота.

Лючия только хлопнула ресницами. Бог ты мой! Что же этосделалось с Лоренцо Анджольери, что он научился произносить слово«милосердие»?! Но тогда почему он зверски обращался с ее сестрой, сновапопыталась ожесточить себя Лючия, и ей это удалось… хотя и не сразу.

– А где он, кстати? – огляделся Лоренцо. – Где вашпокровитель, принявший среди людей обличье Бартоломео Фессалоне? И где егомелкий бес на побегушках – этот мерзкий Маттео? Надо полагать, они затаились водном из этих темных углов, выжидая удобного мгновения, чтобы наброситься наменя и вновь завладеть моими письмами? Ну так напрасно! – провозгласил он,обращаясь к этим самым темным углам. – Письма уже на пути в Рим!

«Недолго тебе этим гордиться», – злорадно подумала Лючия, авслух произнесла, стараясь говорить как можно более тихо и робко, как, по еепредставлениям, должна была говорить эта пугливая девочка – ее сестра:

– Они оба погибли.

– Что-о? – после некоторой заминки пробормотал Лоренцо. –Что это? Новый розыгрыш Фессалоне? Погибли, как он погиб прошлый раз, чтобы,подобно вампиру, снова и снова восставать из могилы и сосать живую кровь?

При слове «кровь» Лючия вспомнила мокрый пол траттории:верно, много воды пришлось на него вылить, чтобы замыть кровавые брызги! Еетошнило от этих воспоминаний, от этих слов, но она все же нашла силыпроизнести:

– Они убиты. Какая-то Розина, содержательница траттории,опознала в Бартоломео доктора-шарлатана, который изуродовал ее где-то наЭрберии, и…

– Hа Эрберии? – перебил Лоренцо. – Верно, в тот день, когдавы выдали этого негодяя Чезаре? Это был великолепный поступок, и я отказываюсьпонять, почему вы вновь спелись с этими бандитами – да сгноит господь их души,ежели они и впрямь мертвы!

Лючия глядела на него во все глаза. Это что-то новое! Oбэтом Фессалоне ей не говорил… Так, значит, Александра выдала его Чезаре!Интересные сведения. Трещинка, сквозь которую сомнения слабо сочились в еедушу, стала чуть шире.

– Выходит, ваши сообщники убиты, а вы решили воротитьсясюда? – спросил Лоренцо, пристально вглядываясь в ее лицо. – Зачем? Скажите,зачем? Oчевидно, вы рассчитывали, что застиг вас в тайнике кто-то другой, не я,а стало быть, я ничего не знаю и приму вас с распростертыми объятиями, несделав ни одного упрека и даже не подозревая, что вы предали меня?

Именно на это рассчитывала Лючия, только не понимала, причем тут предательство, если речь идет о тюремщике и узнице. Eй захотелосьсказать Лоренцо что-то особенно едкое, но она никак не могла собраться смыслями под его пристальным, словно бы ощупывающим взглядом.

Почему он так смотрит? Что он ищет в ее лице? Чего ненаходит?

Ох, долго ей так не выдержать. Пора кончать этопредставление, надо скорее дать Лоренцо яду, а то сердце так колотится, чтобольно, и почему-то слезы подступают к глазам. Ей страшно, страшно!

– Нынче жаркая ночь, – проговорила Лючия, невероятнымусилием совладав с голосом. – Не хотите ли выпить вина?

– Приглашаю и вас, – церемонно проговорил Лоренцо, вынимаяиз поставца тяжелые кубки литого золота и ставя их на черный стол. Тусклыймаслянистый блеск напомнил Лючии о флакончике, канувшем за окно, и она едвасдержалась, чтобы не застучать зубами, такой приступ дрожи ее вдруг охватил.

– Я… нет. Мне не хочется, – пробормотала она, но тут жеспохватилась, что надо было взять бокал хотя бы для виду: а что, если теперьЛоренцо заподозрит что-то неладное?!

Но он только пожал плечами:

– Воля ваша! – и уже наклонил кувшин, как вдруг шторыраздвинулись и в дверях стал невысокий, сухощавый человек в черном.

– Синьор, нижайше умоляю простить, до вас есть неотложноедело.

Лючия мгновенно узнала этот гнусавый голос, хотя слышала еготолько раз в жизни. Дрожь снова прошла по плечам. Чезаре! Tак вот он какой,Чезаре… В своем черном одеянии он гораздо больше похож на подручного дьявола,чем злополучный Маттео. Вот ведь принесла его нелегкая в самый неподходящий момент!И что это он так подозрительно смотрит своими умными черными глазами на кувшинв руках Лоренцо? Что-то вызнал? Да нет, это лишь нечистая совесть говорит вЛючии.

Ну же, Лоренцо! Hаливай же вино! Каково бы ни былонеотложное дело, ночь по-прежнему жаркая, душная, по-прежнему нужно освежиться.Нет… о черт, черт, черт! Поставил кувшин. Придется еще ждать, а ждать уже нетсил!

– Какое дело, друг мой?

– К вам гость.

– Гость?! В такую пору?!

«Не принимай его. Не принимай! Какие гости по ночам!» –мысленно заклинала Лючия, но тщетно: гнусный гнусавый Чезаре не унимался:

– У него неотложное дело, синьор, и прибыл он издалека.Потому я и взял на себя смелость побеспокоить вас.

– Да что за дело? – развел руками Лоренцо. – В самом делеважное, ты спросил?

– Речь идет о жизни и смерти, – тихо, но так внушительноответил Чезаре, что Лоренцо только плечами пожал:

– Ну, проси его, если так!

Чезаре скрылся – и через мгновение вернулся в сопровождениивысокого светловолосого молодого человека в изящном синем камзоле и при шпаге.При виде его Лоренцо по итальянскому обычаю сделал пальцами «рожки» противнечистой силы, а потом воскликнул с комическим отчаянием в голосе:

– Снова вы?! Восстали из волн? «Браво, мертвецы!»

А Лючия ничего не сказала. Слепо двинулась вперед,наткнулась на стол, но как бы и не заметила этого – обошла его, и остановило еене изумление в голосе Лоренцо, воскликнувшего:

– Что с вами, сударыня?! – а взгляд, взгляд синих, любимыхглаз, смотревших на нее холодно и равнодушно.

***

Каким-то немыслимым усилием ей все же удалось прорватьсясквозь обморочный туман, затянувший все вокруг, и снова начать видеть ислышать.

– Рад видеть вас живым, синьор, – с неприятной усмешкоюпромолвил Лоренцо. – Однако, признаюсь, второго такого наглеца я еще не видал!