— Филип, — сказала она, — это была очень милая речь.

Но Филипа ее слова явно не убедили. Он подал бывшей женебокал с вином.

— Почему ты думаешь, что Мередит тоже так посчитает?

— Просто знаю.

— Ну конечно, еще бы! Ведь ты сама написала эту речь!

Кэролайн безмятежно пила вино, наблюдая за нервновышагивающим по комнате Филипом.

— Как по-твоему, она это видела? — продолжал он волноваться.

— Если и не видела, можешь передать ей эту запись. А ещелучше самому отправиться к ним и посмотреть ее в присутствии Мередит и Мэтта. —Кэролайн убежденно кивнула. — Да, думаю, это правильная мысль. Не такофициально.

Филип побледнел:

— Нет, я не смогу сделать это. Она, вероятно, возненавиделаменя, а Фаррел просто вышвырнет из дому. Он не дурак и знает, что несколькослов не смогут загладить все сделанные мной ошибки. Он не примет никакихизвинений.

— Примет, — спокойно заметила она, — потому что любит ее.

И, видя, что Филип продолжает колебаться, Кэролайн вручилаему кассету и твердо сказала:

— Чем дольше будешь тянуть, тем труднее будет восстановитьотношения. Поезжай прямо сейчас, Филип. Филип сунул руки в карманы и вздохнул.

— Кэролайн, — ворчливо спросил он, — ты поедешь со мной?

— Нет, — покачала она головой, внутренне съежившись от страхапри мысли о том, что впервые за все это время столкнется лицом к лицу сдочерью, — кроме того, мой самолет вылетает через три часа.

Голос его смягчился, и на мгновение перед Кэролайн вновьпредстал тот неотразимый мужчина, в которого она влюбилась тридцать лет назад.

— Ты могла бы поехать со мной, — тихо проговорил он, — и япредставил бы тебя нашей дочери.

Сердце Кэролайн на миг перестало биться при звуках егоголоса, произнесшего «наша дочь», но она, тут же поняв его намерения, покачалаголовой и засмеялась:

— Никогда не видела большего интригана!

— Я еще и тот единственный, за которого ты вышла замуж, —напомнил он с одной из своих редких улыбок. — Должно быть, у меня все-таки естьчто-то хорошее.

— Прекрати, Филип, — предупредила она.

— Мы могли бы поехать повидаться с Мередит и Фаррелом…

— Пора бы начать звать его Мэттом.

— Хорошо, — согласился он. — А после того как мы поговорим,можем вернуться сюда и попытаться вновь узнать друг друга. Если бы тысогласилась пожить здесь.

— Я уж знаю тебя! — горячо вскинулась она. — А если хочешьузнать меня, придется ехать в Италию!

— Кэролайн, — хрипло выдохнул он. — Прошу тебя!

И, заметив, что она колеблется, удвоил напор.

— По крайней мере не покидай меня сегодня. Возможно, этотвой последний шанс увидеть дочь. Ты ее полюбишь. Она так похожа на тебя… также мужественна.

Кэролайн, закрыв глаза, попыталась игнорировать его слова изов собственного сердца, но сочетание оказалось слишком непреодолимо-сильным.

— Сначала позвони ей, — дрожащим голосом произнесла она. —После тридцати лет… не хватало мне еще свалиться на ее голову безпредупреждения. Не удивлюсь, если она откажется видеть меня, — добавилаКэролайн, вынимая листок бумаги, где был записан номер телефона Мэтта, ипротягивая Филипу.

— Возможно, она не захочет видеть нас обоих, — покачал онголовой. — Не могу сказать, что стану винить ее за это.

Он вышел в соседнюю комнату, где был телефон, и появилсявновь так быстро, что Кэролайн поняла:

Мередит, должно быть, повесила трубку. Сердце ее тревожносжалось.

— Что она сказала? — выдавила Кэролайн, видя, что Филип,кажется, не в силах говорить.

Филип который раз откашлялся, словно глотку сводило, и скакой-то странной хрипотцой ответил:

— Она сказала «да».

Мередит вышла из здания, где вели прием ее гинекологи,подавляя абсурдное желание вскинуть руки и танцевать прямо на тротуаре. Поднявлицо к небу, она стояла, чувствуя, как осенний ветерок ласкает кожу, и улыбаясьоблакам.

— Благодарю тебя. Господи, — шепнула она. Потребовался целыйгод и две долгих консультации с акушерами-гинекологами, специализирующимися вобласти патологии беременных, чтобы убедить Мэтта, что при тщательномвыполнении всех инструкций, включая постельный режим в течение несколькихмесяцев беременности, независимо от исхода жизни Мередит почти ничего неугрожает. И еще девять месяцев ушло на то, чтобы услышать эти слова,наполнившие ее ослепительным счастьем:

— Поздравляем, миссис Фаррел. Вы беременны.

Повинуясь какому-то импульсу, Мередит перешла улицу и купилав цветочной лавке охапку роз, потом добралась до конца квартала, где в машинеожидал Джо, появившись совершенно с другой стороны, чем повергла его визумление. Мередит сама открыла дверцу и скользнула на заднее сиденье. Джоперекинул руку через спинку кресла и обернулся к ней:

— Что сказал док?

Мередит взглянула на него радостно-сияющими глазами, полнымивосхищенного благоговения. И улыбнулась.

Ответная улыбка осветила лицо Джо.

— Да уж, парня, счастливее Мэтта, не отыщешь на земле. Послетого как он перестанет трястись от страха.

И, вновь отвернувшись, включил зажигание. Мередит вцепиласьв сиденье, боясь, что ее отбросит на спинку, когда машина рванулась отмостовой, но Джо почему-то пропускал одну возможность за другой влиться в потокдвижения. Только когда на перекрестке никого не осталось, он в конце концоввыехал на мостовую и сделал это так медленно, осторожно, словно толкал передсобой детскую коляску. В конце концов Мередит, не выдержав, залилась смехом.

Мэтт уже ожидал ее, меряя шагами гостиную, ругая себя за то,что вообще согласился на эту авантюру. Он знал, что Мередит уверена всобственной беременности, и надеялся, что она ошибается, потому что непредставлял, как сумеет справиться с тревогой и страхом.

При звуках открывающейся двери он вскинулся и молчанаблюдал, как жена направляется к нему, держа за спиной руку.

— Что сказал доктор?! — потребовал он ответа, когда тишинастала нестерпимой.

Мередит вынула из-за спины дюжину роз на длинных стеблях ипротянула мужу. Улыбка на ее лице озарила комнату словно солнечный луч.