— Но я ничего не видел, — запротестовал Сайрус, открываясвою папку одновременно с Мередит.

Несколько секунд буквы плыли перед ее глазами. Она не моглаповерить тому, что читает, и когда все-таки вынудила себя вникнуть в смысл, вгорле застрял тошнотворный комок, не давая дышать. Губы свело от омерзения.Первый документ оказался официальной жалобой в Комиссию по ценным бумагам ибиржам, в которой утверждалось, что Мередит стало известно о преднамеренныхмахинациях Мэтью Фаррела с акциями фирмы «Бенкрофт», который использовалинформацию о состоянии дел, полученную от Мередит как от своей жены. Советдиректоров требовал расследования и проверки незаконной деятельности МэтьюФаррела. Вторая жалоба направлялась в ФБР, а копии — шефам полиции в Далласе,Чикаго и Нью-Орлеане. В ней утверждалось, что у Мередит Бенкрофт есть причиныподозревать, будто Мэтью Фаррел виновен в организации террористических актов вмагазинах «Бенкрофт энд компани»в этих городах. Третья жалоба предназначаласьдля департамента полиции. В ней говорилось, что Мередит слышала, как МэтьюФаррел угрожал жизни Станисласа Шпигальски в телефонном разговоре со своимадвокатом, и что она отказывается от своего права не давать показаний противмужа и готова выступить также с публичным заявлением, что именно Мэтью Фаррелнесет ответственность за убийство Станисласа Шпигальски.

Мередит вглядывалась в чудовищные фразы, тщательносоставленные и содержащие гнусную полуправду и злобные обвинения, и по телупрошла дрожь. Непрошеный голос в душе вопил, что только слабовольная дура ипредательница могла поверить, что во всех этих косвенных уликах есть хотя быкрошечная доля истины. Пелена бессилия и подозрительности, державшая ее в пленудва последних дня, рассеялась, и она увидела все с кристальной ясностью —собственные ошибки, мотивы, движущие советом директоров, интриги отца.

— Подпишите, Мередит, — настойчиво повторил Нолан Уайлдер,протягивая ей ручку.

Подпишите.

Мередит сделала выбор, окончательный, необратимый выбор,хотя, может быть, и слишком поздно. И медленно встала.

— Подписать? — пренебрежительно бросила она. — Я не сделаюничего подобного.

— Мы надеялись, что вы оцените возможность оправдать себя иотмежеваться от Фаррела, а также сделать все, чтобы восторжествовали истина иправосудие, — ледяным тоном заметил Уайлдер.

— Именно в этом вы заинтересованы? — требовательно спросилаМередит, опираясь ладонями о стол и окидывая присутствующих разъяреннымвзглядом. — В торжестве истины и правосудия?

Несколько человек, словно застыдившись, отвели глаза.

— В таком случае я скажу вам правду! — звенящим отнапряжения голосом продолжала Мередит. — Мэтью Фаррел не имеет никакогоотношения ни к подложенным бомбам, ни к убийству Шпигальски и не нарушил ниодного закона Комиссии по ценным бумагам и биржам. Истина заключается в том, —с уничтожающим презрением бросила она, — что все вы смертельно его боитесь. Посравнению со всем достигнутым им ваши собственные успехи ничтожны и сама мысльо том, что он может стать основным держателем акций этой компании ипредседателем совета директоров, заставляет вас чувствовать себя ничтожествами!Вы тщеславны и завистливы, а если могли хоть на минуту поверить, что я подпишуэти бумаги только потому, что мне приказали сделать это, вы еще к тому же иглупы.

— Предлагаю вам пересмотреть свое решение, Мередит, —предостерег другой член совета с напыщенно-оскорбленной физиономией. — Либо высогласитесь действовать в интересах «Бенкрофт энд компани»и, подписав этидокументы, исполните свой долг временно исполняющего обязанности президентакомпании, либо мы справедливо предположим, что ваши симпатии — на стороне врагаэтой корпорации.

— Вы говорите о моем долге по отношению к «Бенкрофт»и в тоже время приказываете подписать эти документы? — повторила она, внезапно ощутивбезумное желание расхохотаться от радости, что она наконец сделала выбор —верный выбор.

— Вы крайне невежественны и некомпетентны, если до сих порне сообразили, что Мэтью Фаррел сделает с этой компанией в отместку за клеветуи намеренное искажение фактов! Он купит «Бенкрофт»и вас вместе с ним, когдавыиграет дело в суде! А он обязательно выиграет, и сможете ли вы тогдарасплатиться с ним? — с гордостью объявила Мередит.

— Мы готовы рискнуть. Подпишите документы — Нет!

Не замечая, что на лицах некоторых членов совета отразилосьявное сомнение в мудрости подобного шага, Нолан Уайлдер сухо процедил:

— По-видимому, ваша преданность, отданная недостойномучеловеку, мешает вам выполнить свои обязанности руководителя корпорации идействовать в ее интересах. Поэтому либо вы немедленно подаете в отставку, либодокажете, что я не прав, и подпишете документы.

Мередит взглянула ему прямо в глаза:

— Катитесь к черту!

В наступившей мертвой тишине послышался торжествующий вопльСайруса:

— Молодец, девушка!

Кулак старика с силой врезался в стол:

— Я знал, что у тебя не только ножки потрясные! Но Мередитничего не слышала: повернувшись, она решительно зашагала к порогу и вышла,хлопнув дверью. Закрывшаяся дверь навеки отделила ее от драгоценных надежд игрез.

По дороге в кабинет ей вспомнились слова Мэтта, твердые иуверенные. Тогда она спросила его, что бы на ее месте он сделал, если советдиректоров начнет на нее давить.

— Пошли их к такой-то матери, — ответил он. Мередит едва незасмеялась. Правда, она не сказала именно это, у нее просто язык бы неповернулся, зато произнесла почти то же самое и гордилась собственнойрешимостью. Сегодня Мэтт давал прием, и она спешила поскорее вернуться домой ипереодеться. В этот момент в ее кабинете раздалась пронзительная трельтелефонного звонка, и поскольку Филлис уже ушла, Мередит машинально поднялатрубку. Послышался сухой высокомерный голос:

— Это Уильям Пирсон, поверенный мистера Фаррела. Я весь деньпытался дозвониться Стюарту Уитмору, и поскольку он не перезвонил мне, я взялна себя смелость поговорить непосредственно с вами.

— Ничего страшного, — ответила Мередит, зажав трубку междуплечом и ухом и складывая свои вещи в портфель. — В чем дело?

— Мистер Фаррел поручил передать вам, что больше неиспытывает ни малейшего желания настаивать на условиях вашего соглашения и непотребует встреч в течение оставшегося от одиннадцати недель срока. Кроме того,он желает сообщить, — продолжал адвокат омерзительно-угрожающим тоном, — что выдолжны подать на развод не позднее чем через шесть дней начиная с сегодняшнего,иначе на седьмой день мы начнем процесс сами.

Для Мередит это оказалось последней каплей. Уставшая от всехзапугиваний и угроз, которые пришлось вынести за этот день, она почувствовала,как слепящая ярость застилает глаза. Это уже слишком!