— Насколько я поняла, у вас гости, и я не вовремя, —настороженно начала она, шагнув вперед и мгновенно забыв о пробиравшемся кдвери Патрике, — но мой самолет только что прилетел из Рима, и у меня не былоиного выбора, кроме как сразу же приехать сюда. Видите ли, по пути сюда я поняла,что Филип, вероятно, откажется видеть меня, не говоря уже о том, чтобыповерить, а если бы Мередит и согласилась, в чем я сомневаюсь, у меня нет ееадреса.

— Да, но откуда вы знаете мой, черт возьми?! — потребовалответа Мэтт.

— Вы ведь муж Мередит, верно?

— И вот-вот стану ее бывшим мужем, — неумолимо заявил Мэтт.

— Вот как… — запнулась Кэролайн, изучая недружелюбное,замкнутое лицо человека, за которого вышла замуж ее дочь. — Кажется, мне оченьжаль слышать это. Но, чтобы ответить на ваш вопрос, должна сказать, что явыписываю все чикагские газеты, и недавно там был большой репортаж об этомздании и вашей квартире.

— Прекрасно, — нетерпеливо рявкнул Мэтт. — Теперь, когда выуже все узнали и пробрались сюда, что хотите мне сказать?

Кэролайн немного поморщилась, но тут же неожиданноулыбнулась:

— Вижу, вам пришлось иметь дело с Филипом. Очень многие людипосле общения с ним не могут равнодушно слышать его имя.

Этого оказалось достаточно, чтобы Мэтт коротко, мрачноулыбнулся.

— Почему вы пришли ко мне? — спросил он, делая усилиеказаться вежливым.

— На прошлой неделе Филип был в Италии, — начала Кэролайн,расстегивая красное шерстяное пальто и разматывая шарф. — Их его слов я поняла,что он считает, будто именно вы стоите за этой историей с бомбами, подложеннымив магазин «Бенкрофт», и считает также, что вы собираетесь захватить «Бенкрофтэнд компани». Но он ошибается.

— Приятно слышать, что хоть кто-то так считает, — язвительноотозвался Мэтт.

— Я не считаю, я знаю.

Выведенная из себя его равнодушием и отчаянно стремясьзаставить его поверить ей, Кэролайн начала говорить быстрее:

— Мистер Фаррел, я владею большим пакетом акций «Бенкрофтэнд компани», и полгода Назад Шарлотта Бенкрофт, вторая жена Филипа, позвониламне. Спросила, не хочу ли я воспользоваться шансом отомстить Филипу за то, чторазвелся со мной и отнял Мередит. Шарлотта возглавляет компанию «Сибординдастриз» во Флориде, — не к месту добавила она.

Мэтт вспомнил, как Мередит упоминала о жене своего деда.

— Она унаследовала фирму от мужа, — сказал он, нехотявступая в разговор.

— Да, и превратила ее в огромную холдинговую компанию,владеющую множеством корпораций.

— И? — осведомился он, видя, что Кэролайн колеблется.

Она присмотрелась к Мэтту, пытаясь определить, что ониспытывает в этот момент, но лицо оставалось замкнуто-отчужденным.

— А теперь Шарлотта пытается прибавить к своим владениям«Бенкрофт энд компани». Спросила, не соглашусь ли я голосовать своими акциями вее пользу, если она скупит достаточно, чтобы приобрести контрольный пакет. Онаненавидит Филипа, хотя вряд ли догадывается, что мне известна причина этойненависти.

— Уверен, что он дал ей для этого тысячи причин, —иронически вставил Мэтт, отворачиваясь и натягивая смокинг.

Дверной замок непрерывно жужжал; в спальню доносилисьобрывки беседы. По-видимому, гости все прибывали.

— Она ненавидит Филипа, — упорно повторила Кэролайн, —потому что хотела заполучить его, а не отца и из кожи вон лезла, чтобы затащитьего в постель, даже после того как обручилась с его отцом. Но Филип и знать еене желал, а как-то раз терпение его лопнуло. Он сказал отцу, что Шарлотта —просто грязная, продажная шлюха, которая хочет выйти за Сирила ради денег, асама вешается на шею ему — Филипу. Он сказал правду, но Сирил был влюблен в нееи винил во всем сына, хотя поверил ему и отложил свадьбу. Шарлотте, которая в товремя работала секретарем у Сирила, пришлось ждать несколько лет, прежде чемтот решился жениться на ней. Так или иначе, несколько месяцев назад я сгорячапообещала Шарлотте, что, возможно, проголосую за нее, когда она попытаетсязахватить компанию, но у меня было время подумать. И я изменила решение.Конечно, Филип кого хочешь способен довести собственными глупостью иупрямством, но Шарлотта — истинное воплощение зла. У нее нет сердца. Черезнесколько недель она позвонила и сообщила, что кто-то еще скупает акции«Бенкрофт»и поэтому они поднялись в цене.

Мэтт знал, что всему причиной он, но ничего не ответил, иКэролайн продолжила:

— Шарлотта впала в панику. Она пообещала, что пойдет на все,лишь бы добиться понижения курса, а уж потом сделает попытку захвата. Послеэтого я сразу же услышала о бомбах, подложенных в магазины в самый сезонрождественской торговли, и котировка мгновенно упала.

Наконец-то Мэтт получил недостающую часть головоломки —мотив, которым руководствовалась Шарлотта. Основной ее целью было нанести ущербне зданиям, а деловым операциям. У Шарлотты Бенкрофт имелись личные мотивы, икроме того, достаточно денег, чтобы сначала осуществить захват корпорации,сильно задолжавшей банкам, а затем выждать, пока «Бенкрофт энд компани» вновьначнет приносить доход.

— Нужно сообщить полиции, — сказал Мэтт, поворачиваясь ктелефону, стоявшему на ночном столике.

— Знаю, — кивнула Кэролайн. — Вы сейчас туда звоните?

— Нет. Хочу все рассказать человеку по имени Олсен, укоторого есть связи в местной полиции. Завтра он отправится туда с вами исделает все, чтобы вас не приняли там за помешанную или, того хуже, невыставили подозреваемой в шантаже и терроризме.

Кэролайн, не шевелясь, с окаменевшим от изумления лицомждала, пока Мэтт набирал код и номер другого города и приказывал некоему Олсенупервым же самолетом вылететь в Чикаго. И все для того, чтобы помочь почтинезнакомой женщине!

Кэролайн изменила первоначальное мнение о Мэтте как о самомнеприступном человеке из всех, кого встречала, и решила, что Фаррел попросту нежелает иметь ничего общего с семейством Бенкрофт, включая и Мередит, судя потому, как он холодно объявил, что вскоре станет бывшим ее мужем.

Повесив трубку, он записал два телефонных номера в блокнотеи оторвал листок бумаги;

— Вот номер домашнего телефона Олсена. Позвоните ему сегоднявечером в любое время и условьтесь о встрече. Второй номер мой на случай, еслиу вас возникнут проблемы.

Он повернулся к ней, и Кэролайн заметила, что в глазахбольше нет враждебности. Он по-прежнему держался отчужденно и, очевидно, нежелал иметь с ней никаких отношений. Но оттаял достаточно, чтобы сказать: