К тому же, проработав с сенатором шесть месяцев, он вообщеперестал интересоваться, на ком он женат. Он почти и не видел Элизабет, крометех редких случаев, когда они, выполняя свой долг перед обществом, оказывалисьв одной компании.

Он теперь редко находил время, чтобы позвонить Кристел, иона была почти холодна в разговоре с ним. Рассказывая ему о себе и о ранчо, онаявно давала понять, что не хочет его видеть.

Только на День благодарения Спенсеру удалось повидаться сосвоими родителями. Элизабет устроила очень милый званый ужин. Его родителиприлетели из Нью-Йорка и остановились у них. Отец поздравлял себя, что уговорилСпенсера, когда тот только приехал из Кореи, не разводиться с женой.Присутствующие на ужине Барклаи тоже были весьма довольны, и никто не спрашивалу супругов, когда они собираются заводить детей. И так ясно, что они слишкомзаняты, а Элизабет должна в июне закончить обучение.

– Только вообрази себе, – пошутил его отец, – дваюриста под одной крышей. Вы можете открыть юридическую контору.

Спенсер подумал, что это единственное, что их соединяет.Элизабет же вела себя как обычно, оставаясь очаровательной и милой. Перед нимиоткрывалось большое будущее, и судья Барклай надеялся, что после того, какСпенсер отработает предвыборную кампанию с молодым сенатором, он откроет своюфирму. И так же, как Элизабет, он полагал, что для его зятя вполне разумнобаллотироваться в конгресс. Но сам Спенсер считал, что делать это рано, онзавален работой, которую делал с большим удовольствием и усердием. Это помогалоубегать от ужасного одиночества. Для своих тридцати шести лет он взлетелдовольно высоко, но, взлетая, потерял то, о чем мечтал больше всего на свете. Иэто была не его жена, а та девушка, которую он встретил на ранчо девять летназад. Он потерял Кристел.

На День благодарения Кристел тоже приготовила обед. Онанафаршировала индейку клюквой и картофелем, украсила свежевыкрашенную кухнюколосьями пшеницы.

На обед к ней пришли, конечно же, Бойд с Хироко и Джейн.Бойд невольно улыбался, глядя на огромный живот Кристел, когда они все вместеусаживались за стол. Джейн вежливо поблагодарила хозяйку. Ребенок, казалось,может родиться в любую минуту. Бойд больше не спрашивал ее, он и так был вкурсе, что Спенсер ничего не знает о малыше. Ему было больно смотреть на печатьгрусти и одиночества, лежащую на лице будущей матери, но она с самого началаоставалась непреклонной в своем решении. Бойд был уверен, что она иногдаразговаривает с ним по телефону. Кристел рассказывала о его успехах, о том, чтоон стал помощником сенатора. Однако она все реже заводила разговор о Спенсере.

Старый дом на ранчо было не узнать. Он сверкал, какновенький, свежей краской. Бойд не переставал удивляться. Они обедали забольшим дубовым столом в уютной небольшой кухне, все вокруг сияло чистотой.Трудно было представить, что здесь царило совсем недавно полное запустение.Кристел почти не вспоминала о матери, зато часто думала об отце во время своихдолгих одиноких прогулок. Она пока не могла ездить верхом, но у нее накопиласьуйма работы по дому. Комнату Джеда она переделала в детскую, покрасив стены вбледно-голубой цвет и повесив на окна белые кружевные занавески.

– А что, если родится девочка? – поддразнил ее Бойдвечером, когда они уходили.

Кристел спокойно улыбнулась в ответ:

– Такого не должно быть.

На следующее утро, когда Хироко пришла проведать Кристел,она увидела ее сидящей в кресле, бледной и очень сосредоточенной. Хироко тут жевспомнила себя и, посмотрев в лицо подруги, заметила, как оно исказилось отболи.

– Что, началось?

– Да. – Кристел улыбнулась сквозь боль и в следующеемгновение вцепилась в ручки кресла. Она не могла даже слова произнести от боли,и Хироко побежала к Бойду, чтобы тот вызвал врача. Еще месяц назад ониуговаривали ее лечь в больницу, но Кристел заявила, что хочет родить ребенка усебя дома. Ее еще не забыли, фильмы с ее участием уже повсюду, и она частозамечала, что люди в городке останавливаются и смотрят ей вслед, гадая, та лиэто актриса или нет. О ребенке не должен никто знать – ни репортеры, нигазетчики. Ни одного слова не должно появиться в печати. Если такое произойдет,может разразиться скандал, который коснется и Спенсера, кроме того, он узнает оребенке, а она хотела сохранить все в тайне любой ценой. Но Бойд с Хироко насобственном опыте знали, что она может поплатиться за это жизнью малыша. Онитаким образом потеряли своего второго ребенка, да и Джейн бы у них не было, неприди им на помощь Кристел. Но доктор Гуди сказал, что Кристел – молодая издоровая женщина, и он не видит причины, по которой она не могла бы родить усебя дома, если она так хочет.

Бойд позвонил доктору Гуди, и когда через час он пришел,Кристел уже едва успевала переводить дыхание в промежутках между схватками. Еелицо было мокрым от пота, а Хироко сидела рядом с подругой и держала ее заруку, как когда-то так же сидела около нее Кристел. Бойд вывел Джейн из дома иразрешил ей играть в саду, в то время как доктор Гуди и Хироко помогали Кристелрожать.

Было уже далеко за полдень, когда Хироко вышла из дома созабоченным и усталым видом. Она попросила мужа забрать дочку и идти домой.Доктор Гуди сказал, что роды могут продлиться еще несколько часов.

– Она еще не родила? – Бойд очень волновался за ихподругу. Схватки начались уже давно, и ему просто не верилось, что она еще неродила.

– Доктор сказал, что малыш очень большой.

Бойд беспокойно заглянул жене в глаза, помня, что произошло,когда она рожала Джейн. Хироко направилась в дом, но обернулась и улыбнуласьмужу:

– Уже, наверное, скоро.

Эти же самые слова она произнесла чуть позже, чтобыподбодрить Кристел, помогая ей тужиться, в то время как доктор Гуди ловкоорудовал умелыми руками. Он был тем самым доктором, который отказался принятьяпонку семь с половиной лет назад, заявив, что не желает помогать ее ребенкупоявиться на свет. Ведь его собственный сын погиб в Японии. Но теперь, наблюдаяза ней, он был тронут добротой, умением и мудростью этой женщины. Казалось, отнее исходит какое-то тепло, нежность и покорность. В какие-то мгновения докторбыл готов извиниться перед ней за давние обиды. Он знал, что ее второй ребенок умер,и теперь думал о том, что смог бы тогда предотвратить это. Он смотрел наженщину, но она ничего не говорила, а только тихонько подбадривала Кристел,которая сжимала ее руки и кричала от боли, ставшей теперь невыносимой, норебенок все еще не показался.

– Придется отвезти ее в больницу. – Он уже начал думатьо кесаревом сечении, но Кристел, собрав последние силы, приподнялась на кроватии так гневно на него посмотрела, что он в испуге замер.

– Нет! Я останусь здесь.

Год назад ее обвинили в убийстве, и сейчас новость онезаконнорожденном ребенке может положить конец карьере Спенсера. Если хотьодна живая душа узнает, что этот ребенок – его, этой новостью будут пестретьвсе завтрашние газеты.