Клей хотел даже подать в суд на «Балтиморпресс». Однако очень скоро ему пришлось забыть о своем намерении, потому чтовпереди замаячил куда худший кошмар. За неделю до того ему позвонилкорреспондент «Ньюсуик», натолкнувшийся, как обычно, на непреодолимую преградув лице мисс Глик. Каждый адвокат мечтает о всенародной известности, но толькоесли она связана со сверхсложным делом или миллиардным вердиктом. Клейподозревал, что его известность не имеет отношения ни к тому, ни к другому. Таконо и было. Журнал интересовал не столько сам Клей Картер, сколько егоНемезида.

Статья представляла собой панегирик в честьХелен Уоршо – две страницы славословий, за которые любой адвокат отдал бы всена свете, – и сопровождалась впечатляющей фотографией. Мисс Уоршо стояла передпустой ложей присяжных в каком-то суде, весьма самодовольная, но располагающаяк доверию. Клей никогда прежде не видел эту женщину и надеялся, что онавыглядит «безжалостной сукой», как охарактеризовал ее Уэс Солсбери. Но этооказалось не так. Она была очень привлекательной: коротко стриженные темныеволосы, печальные карие глаза, которые, несомненно, способны приковать вниманиеприсяжных. Глядя на снимок, Клей пожалел о том, что ему приходится выступать нев ее роли, а в своей. Бог даст, они никогда не встретятся. А если и встретятся,то не в зале суда.

Мисс Уоршо была одной из трех партнеровнью-йоркской фирмы, специализировавшейся по делам о преступнойнедобросовестности адвокатов – не слишком пока обширная, но растущая ниша.Сейчас она вела дело против нескольких самых крупных и богатых адвокатов страныи не намеревалась идти ни на какие сделки. «Мне никогда еще не приходилосьвыступать по делу, которое – я в этом не сомневаюсь – вызовет такое возмущениеу присяжных, как это», – заявила она корреспонденту. Клею захотелось немедленновскрыть себе вены.

Мисс Уоршо представляла интересы пятидесятиклиентов, пострадавших от дилофта, все они умирали и все подали в суд на своихбывших адвокатов. Далее следовал беглый рассказ о грязной истории сколлективной тяжбой по дилофту.

Из этих пятидесяти человек репортер понеизвестной причине сосредоточивался на мистере Теде Уорли из ВерхнегоМальборо, штат Мэриленд. Была опубликована фотография бедолаги: он сидел наскамейке в своем палисаднике, жена стояла у него за спиной, обнимая мужа заплечи. Их руки сплелись, выражение лиц было бесконечно страдальческим исуровым. Мистер Уорли, слабый, с дрожащими руками, кипящий гневом, рассказывалрепортеру о своем первом контакте с Клеем Картером: мистер Уорли смотрел матч сучастием «Иволг», когда раздался звонок неизвестно откуда и какой-то человекстал пугать его побочными эффектами дилофта. Потом анализ мочи, визит молодогоадвоката, подписание контракта… «Я не хотел никакой сделки», – снова и сноваповторял мистер Уорли.

Он вывалил перед журналистом все документы –медицинские заключения, заявление в суд, грабительский контракт с мистеромКартером, который уполномочивал адвоката уладить дело за сумму не менеепятидесяти тысяч долларов, а также копии двух своих писем, адресованных мистеруКартеру, в которых выражал протест против его «предательства». Адвокат написьма не ответил.

По мнению докторов, мистеру Уорли оставалосьжить менее полугода. Вчитываясь в эти ужасные слова, Клей почувствовал себявиновным в самом факте заболевания старика.

Хелен сообщила корреспонденту, что показаниябольшинства ее клиентов присяжным придется выслушивать в видеозаписи, посколькуони вряд ли доживут до суда. Жестоко и безнравственно утверждать это, подумалКлей, ведь они еще живы. А впрочем, разве не аморальна вся эта история?

Мистер Картер, сообщал корреспондент, откомментариев воздержался. Чтобы усилить впечатление, журнал воспроизвелфотографию Клея и Ридли в Белом доме, а репортер не удержался от пикантнойподробности: мистер Картер пожертвовал двести пятьдесят тысяч долларов президентскомунаблюдательному совету.

«Вскоре ему ох как понадобятся такие друзья,как президент», – съязвила в ответ мисс Уоршо, и Клей почти физически ощутил,как пуля входит ему между глаз. Он швырнул журнал через всю комнату. Лучше быон никогда не ездил в Белый дом, никогда не встречался с президентом, никогдане выписывал этот проклятый чек, никогда не знал Теда Уорли, Макса Пейса, лучшебы он вообще никогда не учился на юридическом факультете!

Картер позвонил своим пилотам и велел прибытьв аэропорт.

– Куда летим, сэр?

– Не знаю. Вам куда хотелось бы?

– Простите?

– В Билокси, Миссисипи.

– Один пассажир или два?

– Только я. – Он уже два дня не видел Ридли исовершенно не хотел брать ее с собой. Ему необходимо было некоторое времяпобыть вдали от этого города и от всего, что о нем напоминает.

Однако два дня на яхте Френча не принеслиоблегчения. Клей нуждался в обществе коллеги-подельника, но Пэттон был слишкомзанят другими делами. К тому же они чересчур много ели и пили.

В Финиксе остались два помощника Френча,которые каждый час слали ему сообщения по электронной почте. Дело о максатилеон все меньше рассматривал в качестве перспективной мишени, но продолжалотслеживать все связанные с ним перипетии. Такова его обязанность, пояснилФренч, поскольку он является самым крупным из них адвокатом по коллективнымтяжбам. У него есть опыт, деньги и репутация. Все массовые иски рано или позднооседают на его столе.

Клей читал поступающие от Малруни электронныесообщения и говорил с ним по телефону. Отбор присяжных занял целый день. СейчасДейл Мунихэм неторопливо излагал претензии своего подзащитного.Правительственный доклад произвел мощное впечатление. Присяжных он оченьзаинтересовал.

– Пока все идет хорошо, – сказал Оскар. –Мунихэм – прекрасный актер, но Роджер превосходит его в искусстве риторики.

Пока Френч разговаривал одновременно по тремтелефонам, безбожно шваркая трубками об стол, Клей нежился на верхней палубе,пытаясь забыть о своих проблемах. На второй день к вечеру, после двух стопокводки, Френч спросил:

– Сколько у вас осталось денег?

– Не знаю. Боюсь выяснять точные цифры.

– Ну все-таки, примерно?

– Миллионов двадцать.

– А страховка?

– Десять миллионов. Они расторгли контракт,однако по дилофту их обязательства в силе.

Пососав лимон, Френч сказал:

– Не уверен, что тридцати миллионов вамхватит.

– Полагаете, этого недостаточно?