Томас сказал счастливо:

— Олег, ты цел... Олег, мы их отогнали! Вообще вбили вэту грязь так, что уже не вылезут.

Лицо Олега чуть разгладилось, но вздохнул глубже, взглядметнулся по сторонам, Томас шагнул навстречу, Олег спустился по ступенькам,чем-то неуловимым напомнив Томасу принца Готфрида, так мудро руководившегосвоим войском в крестовом походе.

На ступеньках появился хватающийся за косяк настоятель. Онувидел Томаса с Олегом, бросился к ним, едва не упал, Томас едва успелподхватить его. Настоятель прохрипел:

— Спасибо, спасибо...

— Да не за что, — ответил Томас с достоинством. Онрасправил плечи и постарался смотреть красиво и надменно. — Это нашрыцарский долг...

Он осекся, видя, что настоятель смотрит на Олега, широкораспахнутых глаз настоятеля струятся крупные прозрачные слезы. Шагнул наподгибающийся ногах к Олегу, упал на колени, хватая его руку.

Олег едва успел выдернуть пальцы, настоятель явно пытался ихпоцеловать. Томас смотрел ошалело, жаркая схватка растопила настоятелю мозги,Олег морщится, как будто понимает, но принимать благодарности не хочет.

— Ты... прочел, — вскрикнул настоятель, слезызаливали лицо и капали на грудь. — ты прочел... даже больше!

— Да ладно, — буркнул Олег, — ну прочел ипрочел... Только не больше, а... иначе.

— Но как? Почему только сейчас спалил Божий гнев...ведь брат Септимий читал со всей верой в сердце? А сам он наиболееблагочестивый из всех ушедших монахов нашей скромной обители?

Олег морщился, переступал с ноги на ногу, Томас тоже смотритдикими глазами, наконец Олег сказал раздраженно:

— Какой-то дурак малограмотный понаделал ошибок...потому и работало вполсилы.

Настоятель ахнул.

— А ты...

— Прочел верно, — огрызнулся Олег. — Не повашей сраной бумажке.

— Но... как?

— Я злой, — сообщил Олег раздраженно, — ипотому память у меня хорошая.

Настоятель всхлипывал, слезы не останавливаются, Томаскрякнул, пошевелился, звеня железом, все-таки это он рубил и повергал демонов,сказал мужественным голосом:

— Ваше преподобие, мы их всех вбили в землю?

Настоятель не отрывал просветленного взора от Олега.

— Спроси у этого божьего человека...

— Этого? — удивился Томас. — Божьего? Датакого закоренющщего язычника свет не видывал! Уже все земли под рукойслужителей Христа, а он все еще дикарь ни разу не грамотный, мечом некрещенный...

— Этот человек, — прошептал настоятель, в егоголосе звучал священный ужас, — прочел священную молитву на истинномязыке! Прочел так, как была составлена.

Томас проглотил готовые сорваться слова, что ничегостранного, этот дикарь мог их просто подслушать, когда составляли, а то и саммог подсказать пару слов, вовсе не потому, что сразу уверовал в личностьХриста, а так, ради хорошего застолья. Он уже тогда знал все наречия, всеверования и все молитвы на свете, так что этому рыжему совсем нетрудноподсказать ритм, темп, а то и сами слова...

Он видел, что Олег оглядывается раздраженно, дажеразозленно, готовый убить того, кто напомнит, что он заменил монаха и прочел занего священные для христиан тексты. И видел, что настоятель все еще не понял,что Олег стыдится, а не ликует, что вообще взял в руки эту гадость, этисвященные для кого-то книги.

— Ладно, — сказал Томас торопливо, — теперьсила монастыря удвоилась... или утроилась. Так ведь, отец-настоятель?

Тот торопливо кивнул.

— Так-так, даже больше. Истинный свет осиял стенынашего монастыря! И отныне ничто не перешагнет через порог, если мы того невосхотим и не возжелаем.

Вдали показалась фигурка бегущего человека. Томас узналпапского прелата, тот спешил изо всех сил, торопился, бледный и с трагическирасширенными глазами на измученном лице. Одежда на нем изорвана, в крови, носам он не выглядел раненым, только безумно, безумно усталым.

Еще издали воскликнул хриплым сорванным голосом:

— Слава Господу, вы целы!

Настоятель перекрестился.

— Двенадцать наших братьев отдали жизни, защищаямонастырь. И половина остальных сейчас залечивает раны.

Прелат сказал горячо:

— Души павших примет сам Господь, но монастырь ониспасли!.. Слава Господу! Я подошел к самому краю, когда из бездны выметнуласьэта черная орда... Я пытался остановить, но меня втоптали в землю. Я пришел всебя, когда они уже были далеко и уходили в сторону монастыря... Но как, как высумели одолеть такую силу?

Олег поморщился, сейчас начнется, сказал Томасу сухо, что пойдетк раненым, удалился чуть быстрее, чем обычно, а прелат посмотрел ему вслед,потом вперил вопрошающий взгляд в настоятеля.

Тот развел руками.

— Я сам ничего не понимаю. Брат Септимий умер от ран,читая святую книгу. Мы все были обречены...

— И что случилось?

Настоятель оглянулся вслед Олегу.

— Этот странный человек сам продолжил чтение вместобрата Септимия... Именно тогда от книги пошел такой свет, что озарил монастырь,выжег в нем всю гниль, уничтожил и обратил в прах врагов, наполнил воздухблагоуханием и звуками небесных арф... Я боюсь повторить, что он сказал...

Прелат сказал нетерпеливо:

— Говорите!

— Он сказал, что прочел молитву такой, какой быласложена.

Прелат тоже посмотрел вслед Олегу.

— Да? Тогда понятно...

Настоятель вскрикнул:

— Но... как? Никто не знает, какой ее написал святойПавел!

Прелат сказал тихо:

— Он знает.

— Откуда?

— Я боюсь даже представить, — ответил прелат тихо.Он посмотрел на испуганное лицо настоятеля. — Нет-нет, это не сам святойПавел. Хотя до меня доходили слухи, что этот человек не раз уходил в пещеры игодами там доискивался мыслью, как жить правильно. Но христианином его не зови— обидится.

— Обидится?

— Оскорбится даже, — ответил прелат тем жешепотом, хотя Олег ушел далеко, однако настоятель по виду прелата понял, чтостранный язычник может услышать и шорох падающих звезд, и гулкий топот бегущегомуравья, и тяжелые вздохи божьей коровки. — Теперь видите, брат мой, чтонаш Господь ничего не делает зря.

Настоятель оглянулся, язычник ходил между измученных ираненых монахов, дружески хлопал по плечу или по спине, и раненые исцелялись, аедва живые от усталости хоть и с трудом, но поднимались и кое-как возвращалисьв здание.