Настоятель перекрестился.

— Неисповедимы пути Господни.

— Все, что делает, — согласился прелат, —делает к лучшему. Просто мы это увидели на примере и поняли достаточно быстро,а другие остаются в сомнениях, почему Господь не делает очевидных вроде бывещей, как будто дурак какой распоследний... А Господь не дурак, не дурак!

— Да, — согласился настоятель, — еще какой недурак, если и этот... выполняет Его волю, даже не подозревая, что все делает поЕго указанию.

Самые стойкие из монахов обходили раненых и ушибленных сподкрепляющими напитками, для тяжелораненых положили матрасы под стеной, чтобыпомимо молитв и лечебных снадобий еще и свежий ночной воздух помогал залечиватьраны.

Томас помогал выносить из темных сырых помещений раненых, акогда бережно уложил последнего, спросил отца-настоятеля:

— Отец Крыжень, я могу сделать что-то еще?

Настоятель благословил его склоненную голову.

— Ты и так своим мечом и доблестью сделал больше когобы то ни было. Спасибо, сын мой!

— Служу Господу, — бодро ответил Томас.

Настоятель спросил, понизив голос:

— Вы еще задержитесь на день-другой? Его преосвященствоочень желают поговорить еще с вами...

Томас покачал головой.

— Это с Олегом? Вы же видите, он избегает этихразговоров.

— Почему?

— Достали, — ответил Томас откровенно. — Дажеменя достали, хотя говорят не со мной. Мне и то все ясно, а Олег прячется отэтих занудностей, как пес от мух. Мы выедем сразу же на рассвете.

Уже заполночь с позволения настоятеля и прелата вместополуношной молитвы накрыли длинный стол в монастырской столовой. Настоятельзаявил, что благое деяние — это та же молитва, только сильнее во сто крат, такчто эти дни они могут с чистой совестью не истязать себя постами.

Все, кто мог держаться на ногах, сидели за одним длиннымстолом. Отец Крыжень во главе, а прелат, подчеркивая, что перед Христом всеравны, сел вместе с монахами, выбрав место вроде случайно рядом с Томасом иОлегом.

Отец Крыжень все же привычно прочел благодарственнуюмолитву, на диво короткую, а прелат сказал несколько прочувственных слов опавших, прося Господа принять их, как павших за веру. Затем все сели,послышался стук ложек. На первое был постный суп. Его выхлебали молча, а замясом пошли сдержанные разговоры. И хотя крестились и поминали Христа чаще, чемв трактирах, но разговоры, к облегчению Томаса, завязывались совсем нецерковные: кто где защищал монастырь от нашествия, как сражались, чем дрались,какие у ледяных великанов ухватки...

Олег видел, как прелат готовится начать разговор на духовныетемы, нарочито повернулся к Томасу и начал расспрашивать о способах креплениямечей на перевязи. Томас приосанился и с великой охотой начал объяснять как ичто, громко и многословно, с разными подробностями, выказывая потрясающеезнание предмета.

Прелат наконец опустил пальцы на локоть Олега, словноворобей сел, Олег обернулся, прелат сказал без обиняков:

— Вот видишь, ты сделал то, чего не могли сделать мывсе!

Олег отмахнулся.

— Просто случайно запомнил. И когда увидел эти буквы,сразу заметил, где неточности.

— Нет, — сказал прелат, — ты не прав! Этарука Господня указала тебе твое место.

К их разговору прислушивались со всей почтительностью, Олегстиснул челюсти и воздержался от резкого ответа. Совместная трапеза закончиласьобщей молитвой, монахи расходились по местам, у многих прибавилосьобязанностей: дела погибших перешли к ним.

Олег вылез из-за стола и сразу же направился в келью,отведенную им с Томасом для сна. Прелат догнал его, рядом с Олегом и Томасомособенно худой, иссохшийся и маленький, заговорил торопливо:

— Неужто и теперь проупорствуешь, когда тебе подантакой ясный знак?

— Какой? — буркнул Олег.

— Ты прочел... и все озарилось! Ты смог бы и остальныекниги...

Томас посмотрел на Олега другими глазами, но язычник лишьотмахнулся.

— Мечтай, мечтай. Щас я запрусь в келье и буду бубнитьваши молитвы. Ну всю жизнь мечтал о таком щасте! И вообще твой Господь мне нуникак не указ. Я человек вольный. А все твое христианство — дурь.

Прелат отчаянно замотал головой.

— Знаю, знаю, почему так говоришь! Но в том виде, вкаком ты застал учение Христа, оно пробыло недолго! Уже первые же отцы церквиизменили его в корне! И оно будет меняться, Ниспровергатель Царств.

Олег сказал раздраженно:

— Я иду к знанию! Мне нужна не вера, а знание. Я всюжизнь стремился к знанию. Сколько себя помню... Меня из родной лесной деревушкивыгнали за то, что старался понять, а не просто повторять, как отцы-дедыделали...

Прелат сказал горячо:

— А ты поверь!

Олег скептически усмехнулся.

— В вашего Бога? Не смеши.

Прелат помотал головой.

— Зачем? Ты не простолюдин, ты один из столпов, накоторых держится мир. Поверь, именно из нашего учения исходит знание... нет,даже не знание, а метод, который дает знание. Олег, этот метод дает знание неизбранным, как всегда было, а всем-всем, даже самым что ни есть простолюдинам!Знание перестает быть уделом особых жрецов, как всегда и везде было во всехстранах и языцях. Разве не этого ты хотел и добивался?

Олег буркнул:

— Много ты знаешь...

Прелат заговорил чуть тише:

— Представь себе. Я уже говорил, что с возрастом менястали интересовать люди, которых Господь зачем-то оставил дожидаться Судногодня на земле. Но имена лишь немногих упомянуты в старых книгах. Остальные жедля каких-то целей хранятся в тайне. Сколько их, никто не знает. Все онинаверняка, как и ты, идут по векам и тысячелетиям под разными личинами.

Олег сдвинул плечами.

— Не знаю, не встречал. Ну, может, и встречал... но вотне помню.

Томас посмотрел остро, хотел напомнить о Гульче, но смолчал,у Олега своя игра.

— Богоборец, — сказал прелат, называя его одним изимен, упоминаемых в древнейших книгах, — я читал много старинныхрукописей, я любил рыться в самых древних, искать и находить немыслимые историии обнаруживать, что сказанное — правда... И я знаю точно, что это ты сокрушилРим, блудницу вавилонскую, гнездо порока и разврата!.. А твой городок Лютеция,который ты, вне себя от горя, построил в память твоей женщины, теперь разроссятак, что ты и не подумал бы... Его, кстати, недавно переименовали в Париж, нынеэто сердце Франции... или это я уже говорил? Помнишь, ты создал объединение изразных разбойников и назвал его франками, вольными людьми? Те франки, как ты изадумал, вобрали в себя множество племен, создали Франкскую державу... да что ятебе рассказываю, ты сам должен знать все, не настолько же ты ушел в своибесконечные поиски!