— Мистер Гилдер? Вы никуда не ушли?

— У меня неприятности, мистер Лебэй. И я не знаю, какрассказать вам о них. Это касается вашего брата.

В его голосе послышалась какая-то напряженность.

— Не понимаю, как ваши неприятности могут касаться его.Ролли умер.

— В том-то и дело. — Я уже не мог контролироватьсобственного голоса. Он задрожал и чуть не сорвался на фальцет. — По-моему, онне умер.

— О чем вы? — Его интонации были укоряющими и испуганными. —Извините, но ваша шутка лишена всякого юмора.

— Это не шутка. Позвольте, я расскажу вам обо всем том, чтослучилось после смерти вашего брата.

— Мистер Гилдер, передо мной лежит рукопись, которую нужносрочно корректировать, и у меня совершенно нет времени на…

— Пожалуйста, — сказал я. — Прошу вас, мистер Лебэй,пожалуйста, помогите мне и моему другу.

В трубке наступило долгое молчание, а потом Лебэй вздохнул.

— Рассказывайте вашу историю, — тоскливо произнес он и черезнекоторое время добавил:

— Будьте вы прокляты.

* * *

Когда я закончил свой рассказ, в трубке опять наступиломолчание.

— Мистер Лебэй? Вы никуда не ушли?

— Я здесь, — наконец произнес он. — Мистер Гилдер — Дэннис —я не хочу вас обидеть, но вы должны понимать, что ваши предположения выходятдалеко за границы — возможного психофизиологического феномена и достигают…

Он запнулся.

— Границ сумасшествия?

— Я бы не хотел употреблять подобного выражения. По вашимсловам, вы получили серьезную травму на футбольном матче. Не могла ли онаоказать какое-то влияние на ваше воображение…

— Мистер Лебэй, — перебил я, — у вашего брата никогда небыло поговорки о маленьком бродяге?

— О ком?

— О маленьком бродяге. Ну, вроде того, как, попав скомканнойбумагой в мусорную корзину, сказать:

— Два очка. Только вместо этого произнести: «Смотри, как онпопал в задницу маленького бродяги». Ваш брат никогда так не говорил?

— Откуда вы узнали об этом? — А затем, не дав мне времени наответ:

— Он прибегал к этой фразе, когда вы встречались с ним?

— Нет.

— Мистер Гилдер, вы — лжец.

Я ничего не сказал. У меня затряслись руки. Ни один взрослыйникогда не говорил мне ничего подобного.

— Дэннис, простите, я виноват. Но мой брат умер. Он былнеприятным, возможно, даже порочным человеком. Но он умер, и все эти мрачныефантазии и домыслы…

— Кто такой маленький бродяга? — спросил я. Молчание.

— Это Чарли Чаплин?

Я начал думать, что он вообще не ответит. Но он наконецтяжело вздохнул и проговорил:

— Только косвенно. Он имел в виду Гитлера. Между Гитлером ималеньким бродягой Чаплина было некоторое внешнее сходство. Чаплин даже снялфильм под названием «Великий диктатор». Вероятно, вы никогда не видели его. Ново время войны такое выражение было довольно популярным. Вы слишком молоды,чтобы помнить его. Хотя это ничего не значит.

Настала моя очередь помолчать.

— Это ничего не значит! — закричал он. — У вас есть толькофантазии и домыслы! Вы должны сами понимать это!

— У нас в северной Пенсильвании погибли семь человек, —сказал я. — Это не фантазии. На моих гипсовых слепках осталась надпись. Это недомыслы. Я могу прислать их вам, мистер Лебэй. Вы посмотрите на них и узнаетепочерк вашего брата.

— Он может оказаться сознательной или бессознательнойподделкой.

— Наймите эксперта по почеркам. Я оплачу.

— Вы можете обратиться к эксперту и без моегопосредничества.

— Мистер Лебэй, — сказал я. — Убеждать нужно не меня.

— Но от меня вы чего хотите? Чтобы я поверил в вашифантазии? Я в них все равно не поверю. Мой брат умер. Его машина — это всеголишь машина.

Он лгал. Я чувствовал, что он лгал. Это чувствовалось дажепо телефону.

— Я хочу, чтобы вы мне объяснили некоторые свои слова — выих говорили во время нашего разговора в тот вечер.

— Какие еще слова? — В его голосе прозвучала враждебность. Яоблизал губы.

— Вы говорили, что он был одержим злобой и навязчивымиидеями, но не был чудовищем. Вы сказали, что по крайней мере так вам кажется.Затем вы хотели что-то добавить, но…

— Дэннис, я на самом деле…

— Послушайте, почему вы не хотите сказать это сейчас? — Япочти кричал. У меня вспотел лоб, и я вытер его рукой. — Мне ничуть не легче,чем вам, потому что Эрни преследует девушку по имени и фамилии Ли Кэйбот, нотолько мне кажется, что преследует ее вообще не Эрни, а ваш брат, ваш мертвыйбрат, и поэтому я прошу вас, прошу — скажите мне, пожалуйста!

Он снова вздохнул.

— Сказать вам? — переспросил он. — Сказать вам? Рассказатьобо всех тех старых подозрениях… это будет почти то же самое, что потревожитьспящего демона, Дэннис. Прошу вас, я ничего не знаю.

Я мог бы сказать ему, что демон уже разбужен, но он и самэто знал.

— Расскажите мне о своих подозрениях.

— Я перезвоню вам.

— Мистер Лебэй… пожалуйста…

— Я перезвоню своей сестре Марсии.

— Если нужна моя помощь, то я тоже могу позвонить…

— Нет, она не станет разговаривать с вами. На эту тему мыговорили только раз или два… Дэннис, я надеюсь, что ваша совесть чиста и передомной. Потому что вы просите меня вскрыть старые раны и заставить их кровоточитьснова. Я спрашиваю еще раз: вы уверены в том, что говорите?

— Уверен, — прошептал я.

— Я перезвоню вам, — сказал он и положил трубку.

Прошло пятнадцать минут, затем двадцать. Я ходил по комнатена костылях, потому что не мог сидеть сложа руки. Дважды я подходил к телефону,но не притрагивался к нему, боясь, что Лебэй будет звонить мне в то же самоевремя, и еще больше боясь, что он не позвонит совсем. Когда я подошел в третийраз, он зазвонил. Я схватил трубку.

— Привет, — прозвучал в ней сонный голос Элли, говорившейснизу. — Донна?