— Элли, это мне! — закричал я.

— Тебе так тебе, — произнесла Элли и положила трубку.

— Дэннис? — послышался затем еще более уставший голос Лебэя.

— Да, мистер Лебэй.

— Я позвонил ей, — после недолгой паузы сказал он. — Онавелела мне говорить только от моего имени. Но она испугалась. Ты и я, мы обавиноваты в том, что старая женщина, в жизни никого не обидевшая и не имеющаяничего общего с твоим делом, сейчас плачет и не знает, куда деться от страха.

— У нас были уважительные причины.

— Ты уверен?

— Если бы я не был уверен, то не звонил бы вам, мистерЛебэй, — проговорил я. — Вы расскажете мне или нет?

— Да, — сказал он. — Но только тебе и никому, кроме тебя.Если ты расскажешь кому-нибудь еще, то я откажусь от своих слов. Ты понял?

— Да.

— Хорошо, — он вздохнул. — Прошлым летом, Дэннис, я вразговоре с тобой солгал тебе один раз, когда говорил о том, что я и Марсияпочувствовали тогда. Мы лгали самим себе. Думаю, нам лучше было убеждать себя идальше, что все это было только лишь дорожным происшествием.

— Маленькая девочка? Дочь Лебэя. Я до боли в руке сжалтелефонную трубку.

— Да, — медленно произнес он. — Рита.

— Что произошло на самом деле, когда она подавилась?

— Моя мать иногда называла Ролли похищенным. Как в сказкахпро эльфов, которые похищают детей и оставляют взамен какую-нибудь вещь, —сказал Лебэй. — Я не говорил тебе об этом?

— Нет.

— Конечно, нет. Я говорил тебе, что твой друг был бысчастливей, если бы избавился от машины. Больше я ничего не мог сказать, потомучто иррациональное… оно прокрадывается всюду…

Он замолчал. Я не торопил его. Он должен был сказать или несказать. Проще некуда.

— Моя мать говорила, что пока ему не исполнилось шестьмесяцев, он был просто чудесным ребенком. А потом… она говорила, что тогдаприлетели эльфы. Она говорила, что они забрали ее чудесного ребенка и заменилиего другим. Она улыбалась. Но никогда не говорила этого в присутствии Ролли, иее глаза не улыбались, Дэннис. Я думаю… у нее не было иного объяснения тому,что он был так безудержен в своей ярости… и так неотступен в достижении своихпростых целей.

У нас по соседству жил мальчик — я забыл его имя, — немногостарше, который несколько раз избивал Ролли. Задира. Обычно он начинал с одеждыРолли: он спрашивал, сколько раз в году тот меняет носки и трусы. Роллиругался, угрожал и лез в драку, а задира смеялся над ним, отталкивал Роллисвоими длинными руками, пока не уставал или пока у Ролли не начинала течь кровьиз носа. А потом Ролли сидел в углу и плакал, растирая по лицу слезы и кровь. Иесли мы с Дрю подходили к нему, то он жестоко избивал нас.

Однажды дом этого задиры сгорел дотла, Дэннис. Задира, отецзадиры и младший брат задиры сгорели заживо. Младшая сестренка задиры получилаужасные ожоги. Тогда все подумали, что в их доме загорелась кухонная плита.Может быть, так все и было. Но сирены пожарных машин разбудили меня, и я неспал, когда Ролли забрался через окно в комнату, которую мы делили с ним. Унего была сажа на лбу, и от него пахло бензином. Он увидел, что я лежу соткрытыми глазами, и прошептал: «Если ты расскажешь, Джордж, то я убью тебя». Ис той ночи, Дэннис, я пытался убедить себя, что он ходил посмотреть на пожар ине хотел, чтобы об этом узнали родители. Может быть, так все и было.

У меня пересохло во рту.

— Сколько лет было тогда вашему брату? — хрипло спросил я.

— Неполных четырнадцать, — с фальшивым спокойствием ответилЛебэй. — Год спустя в один зимний день он играл в хоккей, и паренек, которогозвали Рэнди Фрогмортон, ударил клюшкой по голове Ролли. Ролли потерял сознание.Мы повезли его к врачу, и тот наложил ему не меньше дюжины швов на темени.Неделю спустя Рэнди Фрогмортон провалился под лед на пруду, где катался наконьках, и утонул. Правда, там стоял знак, указывающий на то, что в том местебыл тонкий лед.

— Вы хотите сказать, что ваш брат убил всех этих людей? Инамекаете на то, что он убил собственную дочь?

— Не то чтобы убил — так я никогда не думал. Она подавиласьи умерла от удушья. Я только предполагаю, что он дал ей умереть.

— Вы говорили, что он переворачивал ее, пытался вызватьрвоту…

— Так говорил мне Ролли на похоронах, — сказал Джордж.

— Тогда почему…

— Позже мы с Марсией обсуждали это. Всего один раз,понимаешь? Ролли сказал мне: «Я взял ее за плечи и попытался вытрясти из горлакусок гамбургера, но он слишком глубоко застрял, Джордж». А вот Вероникасказала Марсии так: «Ролли поднял ее за ноги и попытался вытрясти из горлакусок гамбургера, но тот слишком глубоко застрял». Одну и ту же историю онирассказывали по-разному. И знаешь, о чем я подумал тогда?

— Нет.

— Я подумал о том, как Ролли залез в окно нашей спальни ипрошептал: «Если ты расскажешь, Джордж, то я убью тебя».

— Но… почему. Зачем ему…

— Позже Вероника написала Марсии письмо, в котором намекала,что Ролли по-настоящему даже не пытался спасти их дочь. И что в самом конце онпросто усадил ее обратно в машину. Вероника намекала на то, что он хотел…хотел, чтобы она умерла в машине.

Я не хотел говорить этого, но должен был сказать:

— Вы предполагаете, что ваш брат принес свою дочь в жертву?Что он совершал какой-то обряд человеческого жертвоприношения?

Последовало долгое, задумчивое, тягостное молчание.

— В обычном смысле слова — нет, — наконец проговорил Лебэй.— Так же нет, как я не предполагаю, что он сознательно убил ее. Если бы ты,Дэннис, знал моего брата, то ты понял бы, как нелепо подозревать его вколдовстве или в черной магии, или в договоре с демонами. Он не верил ни вочто, кроме своих чувств… и, пожалуй, своих личных желаний. Я предполагаю, чтодействовал по какой-то… по какой-то интуиции… или по чьей-то чужой воле.

— А Вероника?

— Я не знаю, — сказал он. — В заключении полиции говорилось осамоубийстве, хотя она не оставила никакой предсмертной записки. Но у этойнесчастной женщины было несколько друзей в городе, и, может быть, она очем-нибудь намекала им, как намекала Марсии о смерти Риты. Такие мысли иногдаприходят мне в голову. Конечно, странно, что она решила покончить с собой вмашине. Она не имела ни малейшего представления о том, как устроены и работаютавтомобильные двигатели.