Ну и как я могу что-то кому-то объяснить? На моей стороне одни лишь истории.

Я говорю правду, но Мама говорит, что я как Папа. В Дейви Крокетт у меня по меньшей мере семеро заклятых врагов, которые пытаются выбить из меня эту дурь. Куки Канту, которая очень много из себя воображает, потому что работает в офисе чьей-то там помощницей. Норма Эстрада. Сьюзи Пачеко. Альба Тревиньо. Эльвия Очоа. Роуз Фалькон. И Дебра Карвахал. Они ополчились на меня после того, как на уроке истории я опрометчиво рассказала историю моего прадедушки Элеутерио Рейеса из Севильи.

Ад – это Сан-Антонио? Ад – это птицы urraca[479], граклы, кричащие, как клоуны? Печальные, странные крики. До боли синее небо. Жара, из-за которой белые люди кажутся глупо-розовыми, а коричневая кожа сияет.

Ад – это Куки Канту и ее тявкающие perras, выдающие фразы вроде «власть темнокожим»? Вздымающие кулаки и провозглашающие: Viva la raza[480]. Или: «Я чикана и горжусь этим, и что ты с этим поделаешь, pendeja?[481]»

Оставьте меня в покое.

Когда они застают меня одну: «Сука! Притворяешься, что испанка» и все такое.

А затем просто шипят на меня, словно прохудившиеся покрышки.

Я ни слова не говорю, но и этого достаточно, чтобы эти девицы возненавидели меня что есть сил.

Они выводят меня из себя. Но что сказать, если знаешь, кто ты есть?

Они называют меня bolilla или, хуже того, gabacha[482]. Ну кому понравится, если тебя называют белой девчонкой? Даже белые девочки не хотят, чтобы их называли белыми девчонками. Но на слова можно не обращать никакого внимания. Что плохо, так это chingazos[483].

Папа обещал купить нам новые вещи, когда мы переедем в Техас, но наш дом был бы пуст, словно ограбленная гробница, если бы не Мама. Почти все, что у нас есть, – это трофеи, добытые на дворовых распродажах, блошиных рынках и в магазинах секонд-хенда.

– Когда у этого стула появится новая обивка, он ничем не будет отличаться от тех стульев, что ваш Папа делал для леди из Уиннетки.

В Чикаго мы с Мамой в поисках сокровищ проходили несколько кварталов до Армии спасения, добирались иногда и до благотворительных магазинов. Мы шли мимо больницы Кук Каунти, пациенты которой выглядели так, будто их лица порезали в ножевой драке, кривые черные стежки напоминали о крученых нитках, какими Папа пользовался для наметки. Папа мог выполнить свою работу лучше, чем доктора, даже если бы шил ногами. На этих пациентов, страшных, как Франкенштейн, невозможно было смотреть. Но нам приходилось делать это, потому что там пролегал кратчайший путь до благотворительного магазина.

Как только мы приехали в Сан-Антонио, Мама раздобыла информацию о магазинах поношенной одежды, дворовых распродажах и благотворительных базарах. Есть гигантский благотворительный магазин в нескольких милях к северу от папиной мастерской, и мы отправляемся туда по жаре с зонтиками, словно туземки. Если нам везет, то на улице облачно и о зонтиках можно забыть. «Прекрасный день, верно?» Ни в каком другом месте, где я жила, облачное небо не означало прекрасную погоду.

Старушечий запах и запах рубашек, которые гладили слишком много раз, вот что, наверно, отпугивает людей от магазинов подержанных вещей, вот что бесит Папу, когда он обнаруживает, что мы заглянули в la usada[484]. Папа лучше умрет, чем станет хозяином вещи, принадлежавшей прежде кому-то еще. Мы не говорим ему, что половина вещей в нашем доме куплены в магазинах секонд-хенда. Лучше, если он не прознает об этом. Зачем волновать его? И, не желая расстраивать Папу, мы выдумываем истории о том, откуда взялся такой-то стол или такой-то стул. Поношенные платья хранились, мол, в заднем сарае. Это дар кузины нашего соседа. А если не находим, что сказать, то «Ты сам нам это дал, неужели не помнишь?».

В большом помещении Армии спасения на Саут-Флорес-стрит я караулю столик для закусок, стоящий рядом с коробкой с грудой лифчиков и комбинаций, а Мама тем временем изучает ящик с фарфором, переворачивает вверх дном тарелки, дабы посмотреть, написано ли на них «Франция» или «Англия». Мама – специалист по отыскиванию жемчужин в кучах мусора. Я думаю о том, какую историю выдумать для Папы о стуле Данкана Файфа, который приглядела, и тут до меня доносится чей-то голос: «Pura plática[485]. Да ты просто mitotera. Выделывается, будто лучше нас всех, но посмотрите-ка на эту мисс Врушку. Она покупает вещи в la segunada[486]».

Это она. Куки Канту, в приталенном фартуке с карточкой Армии спасения. И я делаю вид, что она для меня – пустое место.

Надо же! И какого черта мы заявились именно в это отделение Армии спасения. Из всех вонючих дыр выбрали именно ту, где работает Куки Канту. Мало того, что нам приходится отовариваться здесь, так теперь еще все узнают, что мы покупаем подержанные вещи.

А разве мне не все равно? Просто не хочется, чтобы всем было объявлено об этом и на меня таращились бы так, будто у меня piojos[487] или что-то в этом роде. У меня и так нелегкая жизнь, потому что я новенькая и родом не из Техаса. Черт! Мне хочется немедленно отправиться домой, но Мама кричит на меня, громко и на глазах у всех, потому что я совсем забыла о столике.

По дороге домой я тащу этот самый столик, а Мама выговаривает мне за мое плохое поведение. Я не могу заставить себя рассказать ей, в чем тут дело. Потому что знаю: она просто посмеется надо мной, как обычно. Я уже представляю, как чертова Куки Канту разбалтывает всем, что я покупаю всякое старье. Может, она пожалеет меня. Все, что мне нужно, так это чтобы кто-то вроде нее посмотрел на меня с сочувствием.

И как раз, когда я уже могу засыпать, не думая о Куки Канту, она снова вторгается в мою жизнь, чтобы терроризировать меня. Это происходит по дороге из школы домой. Они поджидают меня под скоростной автострадой, стоя по обеим сторонам тротуара, а некоторые из них – даже в бетонной водосточной трубе. Они окружают меня, словно отвратительные стервятники, которых мы видели по дороге в Мексику.

Куки Канту и ее подруги. Они начали с того, что стали бросать в меня словами, а кончили тем, что стали бросать камни.

– Эй, bolilla? Думаешь, ты такая умная, раз говоришь как белая. Huerca babosa[488]. Считаешь себя лучше нас, верно? Pinche[489] принцесса, да ты просто basura[490]. Посмотрим, придет ли кто тебе на помощь.