Александр I утвердил план и смету строительства новогоздания Арсенала, а также расходы по перенесению лаборатории в безопасное место.Друзья предлагали Засядько добиться, чтобы место старой лаборатории оставилилично для него, и уже подсчитали, какой доход ему принесет, но генерал составилплан по строительству лагеря для своих воспитанников с разведением при немхорошего сада. «Это полезно для здоровья юнкеров, и вместе с тем лагерь будетблиз самого училища», – записал он.

Наконец Арсенал был построен, и все необходимое разместилосьтам в должном порядке. Александр I, посетив Арсенал, пришел в восторг,императрица Мария Федоровна, как об этом в тот же вечер писали газеты в разделесветской хроники, «с материнской заботливостью входила в разные подробности…осталась чрезвычайно довольна и со свойственной ей милостью изволила изъявитьсвое удовольствие генералу Засядько».

Великая княгиня Мария Павловна после обозрения Арсенала, каксообщила через неделю та же светская хроника, изволила сказать: «Это неАрсенал, а магазин галантерейных вещей». Засядько долго прикидывал: похвала этоили оскорбление? Видимо, все-таки великая княгиня решила, что подобноесравнение делает честь Арсеналу.

Однажды в один из напряженнейших дней кЗасядько подбежал взволнованный полковник Крюгер, его помощник:

– Александр Дмитриевич, гости! Его Императорское Величествосо свитой!

– Знаю, – ответил Засядько, взглянув на часы. –Предупреждали заранее…

– Что же вы не сказали? – не удержался Крюгер. –Мы бы подготовились.

Засядько взглянул на него холодно:

– Ковры постлали бы? Или посыпали песочком до­рожки?

Крюгер поспешил исчезнуть. Засядько неторопливо пошелнавстречу подъехавшим каретам. Наметанным глазом отметил несколько иностранцев.Такие делегации были ему не в диковинку. Осмотреть Арсенал приезжалииностранные принцы, военные советники союзных держав, послы дружественныхстран. Обычно их сопровождал либо сам император, либо кто-то из его братьев.

– Александр Дмитриевич, – спросил осторожно появившийсяза спиной Крюгер, – может, вы переоделись бы?

– Уже не успеваю, – ответил Засядько беззаботно.

Он был в простой холщовой рубашке, изрядно потертой налоктях. На боку желтело большое пятно от кислоты.

С Александром I прибыла большая свита. Императрица МарияФедоровна, великая княгиня Мария Павловна, великий князь Михаил Павлович,великий князь Николай Павлович… Все великие и все самые знатные… Был инеизменный Аракчеев, объект неугасающей ненависти в русских войсках.

Царь милостиво кивнул Засядько, а великий князь Михаилвскинул руку в приветственном жесте и пошел ему навстречу.

Когда они обменивались рукопожатиями, кним приблизился ещеодин человек в одежде английского покроя. Засядько узнал фельдмаршалаВеллингтона, портреты которого встречал в газетах после битвы под Ватерлоодовольно часто.

– Здравствуйте, генерал, – сказал Веллингтон,протягивая руку. – Нам нет нужды представляться. Участники войн сузурпатором долго еще будут узнавать друг друга по незаметным для другихприметам!

Засядько пожал руку герцогу, которому еще довелоськомандовать английскими войсками при завоевании ряда княжеств в Индии –сказочной стране, где ему так и не удалось побывать.

– Я уж подумал, не сам ли это Петр Великий, –говорил между тем Веллингтон. – Кстати, в Англии нарасхват продавалисьгазеты с описанием Итальянского похода русской армии. Тогда у нас впервыепрочли о вашем подвиге при взятии Мантуи. Вас тогда не отметили наградой?Странно… Потом ваше имя нередко упоминалось в военной хронике… Скажите, а этапростонародная рубашка вам не мешает?

Засядько понравилось, что фельдмаршал произнес последнююфразу без нарочитой брезгливости.

– Почему она должна мешать? Очень удобна для ра­боты.

– Разумеется, – согласился Веллингтон. – Но развевам не приходится ежеминутно доказывать целесообразность такой одежды?

Засядько рассмеялся. Веллингтон ему нравился.

– Не обращаю внимания. Петр тоже любил простую одежду, когдаработал.

– У Петра были великие замыслы, – возразилгерцог, – он мог не обращать внимания на мелочи.

– У меня тоже замыслы, – ответил Засядько шутливо.

Однако Веллингтон не рассмеялся. Внимательно всматривался взагорелое лицо генерала. Он знал, что этого молодого генерала называлиспециалистом по ракетам – новому и еще не изученному виду оружия. Ктознает… Ракеты – темная лошадка. Может быть, ничего в них нет, аможет – колоссальное будущее. Нужно иметь мозг гения, чтобы, глядя наяйцо, видеть в небе парящую птицу.

– Если ваше дело удастся, – сказал Веллингтон, –то ваша слава затмит славу ныне живущих. Так уж повелось, что при жизни смотрятна родословную, а после смерти оценивают дела. Уже сейчас имена механиков Уаттаи Фултона гремят на Американском континенте, да и у нас в Британии они известныбольше иных принцев крови!

Уже покидая Арсенал, Александр I осмотрел и учебную ротуЗасядько. Солдаты застыли как истуканы, ели глазами государя императора.Александр, постаревший и с блуждающим взором, как-то чересчур внимательновсматривался в солдатские лица. Остановившись перед левофланговым, спросилнеожиданно:

– Если я велю тебе выстрелить мне в сердце, выполнишь?

Солдат смотрел выпучив глаза. Рявкнул густым сильнымголосом:

– Я солдат, Ваше Величество. Мой долг – выполнятьвсе, что прикажет вышестоящий командир.

– Значит, выстрелишь?

Солдат ответил четко:

– Вы – царь-император. Ваш приказ – закон.Конечно, выстрелю.

Александр кивнул, довольный вроде, подошел к другому:

– А ты выстрелишь?

– Выстрелю, Ваше Величество.

К третьему:

– А ты?

– Выстрелю, Ваше Величество.

Так дошел до конца, все отвечали одинаково. Но последнийвдруг ответил:

– Нет, Ваше Величество.

Засядько видел, как прояснилось лицо императора. Наконец укого-то любовь и преданность императору превозмогли жесткий закон повиновенияприказам! Расчувствовавшись, он достал горсть золотых монет, вложил в рукусолдата:

– А почему не выстрелишь?

– Я бы с охотой стрельнул, – пожаловалсятот, – однако, Ваше Величество, я барабанщик. Мне ружье в руки брать вовсене положено!

Сдает император, подумал Засядько с тревогой. Что с ним?Еженощные моления с масонами доведут до умопомешательства и покрепче человека.А у этого глаза всегда были на мокром месте.