— Но я не могу… — Ольгу снова начали одолеватьсомнения.

— Послушай, девочка, ты же не давала подписку оневыезде? У тебя нет никаких обязательств.

— Зачем ты это сделал. Иона? Ведь они сразу поймут, чтоэто ты. И охранники расскажут, когда придут в себя.

— Плевать, — беспечно сказал Иона. — Теперьэто не имеет никакого значения. Теперь главное — это ты. Я не могу тебяпотерять.

— В каком смысле?

Он посмотрел на нее и впервые за все это время улыбнулся.

— В том смысле, что ты, как новичок, вполне можешьвылететь из седла на повороте. Но мы не будем превышать максимальную скоростьшестьдесят километров в час.

— Иона! Но ведь сейчас снег… Мы же застрянемгде-нибудь! — К ней постепенно возвращалась жизнь. Да, еще никогда ей нехотелось жить так, как сейчас.

— Надень шлем.

— Шлем?

— Он на багажнике… Мало ли…

— А ты?

— Кажется, я уже говорил тебе: я ненавижу головныеуборы.

Ольга надела горнолыжный шлем, лежавший позади нее.

— Ну что, готова?

— Да.

— Тогда держись крепче. Отъезжаем…

Иона запустил двигатель, и спустя несколько секунд снегоходрванул с места.

…Она заснула. Без всякого снотворного, несмотря на снег,несмотря на холод, несмотря на тряску, несмотря на спину Ионы, к которой онаприжималась всем лицом. Заснула — глупее не придумаешь. Ионе даже пришлосьпотратить какое-то время, чтобы разбудить ее, когда снегоход остановился.

Иона — именно его она увидела, когда наконец-то открылазанесенные снегом глаза.

— Ну ты даешь, — искренне удивился Иона. —Спать в такое время и в таком месте.

— Прости…

— Ладно, не извиняйся.

— Куда это мы приехали?

— Туда, где тебя никто не найдет.

Слова Ионы моментально вернули ее к скорбнойдействительности, к клейму душевнобольной: послав все к черту, отправитьсякуда-то с Ионой — это был минутный порыв, за который придется дорого заплатить.Ольга тотчас же пожалела, что поддалась ему. Невозможно убежать от себя самой —даже на снегоходе, даже прижавшись к спине человека, который искренне хочеттебе помочь.

Нет, он не хочет помочь. Он хочет спасти. Спасти ее длясебя. Именно так поступают эгоистичные звери. Ольга уперлась кулаками в плечиИоны.

— Зря ты все это затеял.

— Не зря, — упрямо сказал он. — Хочешьпровести остаток дней в психушке?

— Так было бы лучше для всех.

— Не сомневаюсь. Особенно для тех, кто тебя подставил.

— Что ты имеешь в виду?

— Идем. — Он уклонился от вопроса. — Идем,иначе нас занесет снегом.

…Сторожка выросла как будто из-под земли, и это страшно удивилоОльгу. Крошечный домик не был виден даже с расстояния трех шагов, и, как Ионанашел его в метели, оставалось для нее загадкой.

— Что это? — спросила Ольга.

— Раньше здесь была альпинистская база, тренировочныйлагерь, в пятистах метрах — нижняя точка восхождения. Здесь уже лет десятьникого не было. Я наткнулся на нее совершенно случайно, кое-что подшаманил…Словом, здесь можно переждать.

— Что переждать?

— Да что угодно, — в голосе Ионы прозвучалаугроза, но Ольга не расслышала ее. — Идем.

Как только они оказались внутри сторожки, Ольга сразу жепоняла, что похищение Европы, задуманное Ионой, — не экспромт, а хорошоспланированная акция. Сторожка была. готова дать приют заблудившемуся в снегахпутнику: в маленьком, выложенном обломками скал камине тлел огонь; рядом скамином лежали подсушенные дрова. Интерьер дополняли грубо сколоченный низкийстол и пара лавок вдоль стен. На некоем подобии кровати, устланном сосновымиветками, были аккуратно сложены спальники.

— Здесь очень мило, — сказала Ольга.

— Не очень, но на первое время сойдет. — Иона,возившийся с дровами, повернул голову в ее сторону.

— На первое время? — Ольга грустно посмотрела нанего. — Ты собираешься прятать меня в горах до скончания века?

— Посмотрим по обстоятельствам. Во всяком случае, тебене стоит светиться до тех пор, пока вся эта история не закончится.

— Она не закончится. Мне не нужно было ехать с тобой.Не знаю даже, что на меня нашло.

Ольга подошла к камину, присела рядом с Ионой и сталасмотреть на весело разгорающийся огонь. Почему она решилась бежать из коттеджа,ведь дело было не только в Ионе?

Она могла остаться, сказать ему: я никуда не поеду, я будуждать возмездия. И остаться. Не поволок бы он ее силой, в самом деле!

Она искоса взглянула на своего неожиданного спасителя, наего не терпящий возражений подбородок, на решительную складку у губ: нет, такойбы, пожалуй, поволок. Связал бы ее, как за секунду до этогоохранников-преферансистов, и поволок. Силком бы загнал в свободное отпсихлечебниц будущее. Все произошедшее казалось сном, но это был сон из тойкатегории снов, от которых Ольга давно отвыкла: ясный и восхитительно,реальный.

Никакого безумия.

Безумием теперь казались таблетки, сложенные в каре.

Она подала апелляцию об отсрочке приговора и теперь будетждать результата.

— Зачем ты это сделал? — снова спросила она уИоны.

— Так нужно, — не поворачивая головы, ответил он иподбросил поленья в камин.

— Ты не знаешь… Убит мой отец.

— Об этом знают все.

— А то, что это сделала я, тоже знают все? — Словадались ей с трудом, но она не могла их не произнести.

— Да. Теперь уже все. — Он не стал утешительнолгать Ольге.

И зачем она только с ним поехала!

— И ты не боишься?

— Чего? — искренне удивился Иона.

— Что ты проснешься от того, что я занесу над тобойнож?

— У меня нет ножа. Только ледоруб.

— Ледоруб еще лучше.

— Я вообще не буду спать, если это тебя утешит.

— Во всяком случае, это может обезопасить тебя.

Он ощупал взглядом ее лицо и засмеялся. Он смеялся такдолго, что Ольга устала ждать финального аккорда этого гомерического хохота.

— Кем ты себя мнишь? — отсмеявшись, спросилон. — Машиной для убийства, что ли?

— Я не хочу обсуждать с тобой это. Но если уж такполучилось… Если я сделала глупость и отправилась с тобой на этом дурацкомснегоходе. Будь осторожен. Иона. Будь осторожен со мной.