политики, которые уже не так предсказуемо поддавались на манипуляции короля или даже иностранных покровителей Греции. В начале 1862 г. дело дошло до кризиса: Оттон поссорился со своим премьер-министром адмиралом Константиносом Канарисом, предлагавшим некоторые разумные реформы. Король сделал вид, что согласился с ним, но втайне принял меры, чтобы эти реформы не были осуществлены. В августе, когда король с королевой были в отъезде, группа офицеров среднего командного состава восстала и не позволила королевской чете высадиться в Пирее. Державы-покровительницы, в том числе Британия, никак не воспротивились смещению Оттона и занялись поисками нового государя для Греции.

Им стал принц Вильям Георг, второй сын короля Дании. Он не был первым кандидатом на эту роль: греческий народ предпочел бы британского принца Альфреда, второго сына королевы Виктории, но тот отказался от чести, предложенной ему. Тем не менее как в Греции, так и за ее пределами новый монарх казался фигурой многообещающей, способной играть в дипломатических отношениях более благонадежную роль, чем его предшественник. Это впечатление подтвердил чрезвычайно важный знак доверия, которое оказывала ему Британия: в 1864 г. британцы передали под власть Греции Ионические острова, в том числе Корфу. Но те, кто умел читать между строк, видели и некоторые признаки того, что и при новом правителе экспансионистские аппетиты Греции сохранятся и даже усилятся. В отличие от Оттона, который после некоторых размышлений принял всего лишь титул короля Греции, новый монарх был коронован королем эллинов – другими словами, государем всех тех, кто считал себя греками, будь то в пределах страны или вне ее. Греки диаспоры могли рассчитывать на его защиту и, возможно, мечтать, что в один прекрасный день они будут жить в его расширяющемся царстве. Он производил впечатление человека решительного и экстравертного, что и подтвердилось в 1864 г., когда новая конституция дала грекам, живущим за границей, право на парламентское представительство в Афинах. В результате оказалось, что король Георг оставил своему преемнику королевство, территория которого увеличилась за его царствование вдвое.

Вот что можно сказать о смене монарха. Многие историки Афин утверждали бы, что около середины XIX в. произошло и другое важное изменение, хотя оно представляло собой процесс постепенный, который не так легко привязать к конкретному времени. Речь шла не о титуле греческого монарха и даже не об интенсивности стремления королевства к экспансии, а о готовности по меньшей мере некоторых представителей состоятельной и энергичной греческой диаспоры оказывать материальную помощь превращению Афин в новый центр эллинизма.

Такое развитие событий совершенно не было заранее предрешенным, поскольку дела греческих коммерсантов, живших за пределами королевства, во многих отношениях шли гораздо лучше, чем у жителей их исторической родины. Некоторые независимые греки считали Афины не имеющей никакого значения глухоманью. В результате реформ, на которые Османская империя пошла под давлением своих западных друзей, греки и другие христианские подданные султана достигали коммерческого процветания и получали выгоду от первой волны глобализации. Расположенный на западном побережье Турции полухристианский порт Смирна (он же Измир) имел большее коммерческое значение, чем любая гавань Греции. Стамбул был городом неизмеримо более крупным – как по численности населения, так и по стратегическому значению, – чем новые и в то же время старые Афины.

С точки зрения афинян, важнее всего был тот факт, что некоторые состоятельные представители греческой диаспоры были готовы финансировать и украшать город – приблизительно так же, как американские евреи с гордостью спонсируют проекты в Израиле, а армяне Калифорнии охотно помогают проектам в Ереване.

Со временем греческая диаспора играла все более заметную роль в снабжении Афин великолепными зданиями. Даже когда их проектировали немецкие или датские архитекторы, финансирование часто поступало из глубоких карманов предпринимателей, живших далеко за пределами Греции. В некоторых случаях и собственное происхождение меценатов бывало неоднозначным; семьи некоторых из них происходили с северной окраины греческого мира, где греческое самосознание смешивается с принадлежностью к другим народам в точности так же, как это было и в Античности. Для этих магнатов финансирование Афин было выразительным способом подтверждения их греческости.

Так, Георгиос Аверофф (1815–1899) происходил из горного города Мецовона на северо-западе Греции, где живут валахи – народ, говорящий на романском языке и всегда хранивший верность Греции. Он заработал колоссальное состояние, занимаясь банковским делом, недвижимостью и хлопком в Египте и Судане, и вложил значительную его часть в украшение Афин. Евангелос Заппас (1800–1865) родился в нынешней Албании и в юности служил государству Али-паши; впоследствии он разбогател в Румынии, отчасти путем скупки монастырских земель. Одной из частей наследия Заппаса, до завершения строительства которой он не дожил, стал Заппейон – великолепный выставочный зал в неоклассическом стиле, возведенный посреди парка, в котором изобретательно чередуются закрытые и открытые пространства. Именно Заппас финансировал первые в современном Греческом королевстве попытки проведения атлетических состязаний, приблизительно воспроизводивших Олимпийские игры древности, а также первоначальные реставрационные работы на стадионе, построенном в римскую эпоху. Но когда пришло время представить возрожденные Олимпийские игры всему миру, пригласив всех желающих принять участие в воскрешении классических идеалов благородных состязаний, возвращение мраморной арене стадиона былого великолепия потребовало средств из огромных сундуков Авероффа.

16

Гонка к войне

(1896–1919)

Олимпийские игры 1896 г. – Катастрофическая война с Турцией в 1897 г. – Кризис доверия в королевстве. – Венизелос приходит к власти в 1910 г. – Его сотрудничество с англо-ирландским журналистом Баучером. – Торжество Греции в Балканских войнах, раздел во время Первой мировой войны. – Афинские сражения в декабре 1916 г. – Венизелос приводит Грецию к союзу с Антантой. – Кратковременное пребывание греков в главной святыне Стамбула

Это был один из самых потрясающих моментов в истории спорта. В пятницу 10 апреля 1896 г. два короля – Греции и Сербии – и около 80 000 простых зрителей сидели в ожидании финальных мгновений состязания, имевшего историческое родство со славным прошлым. На кону стоял не только исход конкретного забега, но и результат дерзкого эксперимента – возрожденного по прошествии двадцати трех столетий спортивного праздника, олицетворяющего высочайшие идеалы человечества.

Первые Олимпийские игры современности начались в атмосфере всеобщего энтузиазма пятью днями ранее; в них участвовал 241 атлет из четырнадцати стран. Но успех этого представления отнюдь не был гарантирован: некоторые соревнования привлекли лишь немногих зрителей, а парусную гонку в самый последний момент отменили. Не менее шатким было и положение некрупной столицы молодого королевства, которая тем не менее претендовала на статус важного города. Помимо древностей она демонстрировала целый набор экзотических и даже претенциозных зданий – и в то же время в городе еще оставались следы полуразрушенного, беспорядочного османского поселения, памятного старожилам. Какое впечатление от этого города получат гости?

Новоолимпийские страсти разгорелись до предела, когда дошло до повторения забега, который