предположительно совершил скороход по имени Фидиппид, спешивший сообщить афинянам о победе их армии при Марафоне. На самом деле, как уже обсуждалось в главе 2, более вероятно, что вся афинская армия поспешила вернуться в город, чтобы защитить его от возможного нападения на западном берегу Аттики. Каковы бы ни были точные исторические обстоятельства, этот 40-километровый маршрут, огибающий гору Пентеликон, имел огромное эмоциональное значение. На старт вышли семнадцать атлетов, в том числе австралиец Эдвин Флэк, американец Артур Блейк, француз Альбен Лермюзьо и венгр Дьюла Келльнер. Остальные участники были из страны – организатора Игр. Первые трое считались кандидатами на победу, так как заняли три призовых места (в том порядке, в котором они перечислены) в забеге на 1500 метров, состоявшемся 7 апреля. Но забеги на длинные дистанции бывают полны неожиданностей. К отметке середины марафонской дистанции первым прибежал француз, но вскоре после этого он упал. Некоторое время лидировал Флэк, не замечавший, что ему дышит в затылок неизвестный местный бегун. Затем австралийский спортсмен сошел с дистанции. Приближался вечер, и зрители, которыми были почти исключительно греки, все с большим нетерпением ждали новостей. В какой-то момент приехал на велосипеде некий немец, сообщивший, что гонку возглавляет Флэк. Затем прискакал конный офицер, который объявил, что вперед вышел грек, и это чрезвычайно воодушевило зрителей. Около пяти часов пополудни показался коренастый спортсмен, покрытый пятнами пота, и толпа взорвалась криками «Έλλην! Έλλην! Έλλην!» – Эллин! Эллин! Эллин! Наследный принц Константин и его брат принц Георг вскочили со своих мест и пробежали финишную прямую рядом со Спиридоном Луисом. Неожиданный победитель был отпрыском крестьянина из Марусси: тогда это была деревня, а теперь – пригород Афин. Отец с сыном получали скромный заработок, продавая воду в центре города. Одна из легенд утверждает, что в качестве награды он попросил у короля только еще одно вьючное животное, чтобы возить бочонки с водой измученным жаждой афинянам. До этого по дороге в город ему приходилось бежать за отцовской лошадью. Благодаря Луису стране – организатору Игр было чем гордиться. А у приезжих спортсменов осталось множество приятных воспоминаний.

Лондонская Times лаконично сообщала:

На Олимпийских играх … первые три места в забеге на 40-километровой дистанции от Марафона до Афин заняли греки. Этот результат вызвал сильный всплеск народного энтузиазма. На стадионе присутствовали короли Греции и Сербии … Победа в финальных забегах на 100 метров и в беге с барьерами, а также в прыжках в высоту досталась американским атлетам, успехи которых, как кажется, очень нравятся публике.

Афинские Олимпийские игры сразу же стали легендарными, будущее современного спортивного праздника было обеспечено, и престиж города соответственно возрос. Как говорит британский исследователь современной греческой культуры и истории Родрик Битон, «органичное наложение самого нового на основания самого древнего не могло не произвести впечатления на иностранных гостей». Это утверждение справедливо в качестве общего замечания об Афинах, но его можно истолковать и в более узком смысле. Буквальное наложение действительно имело место, причем несколько раз. Первым постоянным сооружением на месте проведения Игр была известняковая арена, возведенная Ликургом около 330 г. до н. э. для проведения Панафинейских состязаний: это спортивное и религиозное празднество в честь богини Афины, вероятно, проводилось на том же месте и на протяжении пары столетий до этого, но тогда зрители сидели попросту на склонах холмов. Когда состоятельный Герод Аттик около 140 г. н. э. покрыл скамьи мрамором, этот жест отдавал дань уважения прошлому и в то же время демонстрировал патриотизм нуворишей.

На удивление сходный процесс происходил и в XIX в. Сначала для перестройки стадиона и проведения панэллинских (то есть с участием одних лишь греков) состязаний 1870-х гг. были использованы пожертвования семейства Заппас. Затем на конгрессе, состоявшемся в Париже в 1894 г., было решено провести в Афинах первые международные Олимпийские игры, хотя относительно наличия средств на организацию такой феерии имелись сильные сомнения. Лишь после довольно отчаянных обращений за помощью к состоятельной греческой диаспоре столь дорогостоящее мероприятие стало казаться возможным. Необычайно щедрым считался вклад Георгиоса Авероффа, пожертвовавшего 900 000 драхм (что, видимо, составляло около двух третей всех затрат на проведение Игр) на восстановление стадиона.

Гостей поражали не только мраморные скамьи (которые были не вполне закончены). Казалось, что весь город доказал, что может быть достойной столицей многообещающего европейского государства: он был достаточно необычным, чтобы приманивать своей экзотичностью, и в то же время мог обеспечить достаточно комфортабельный и элегантный прием атлетам и любителям спорта со всего мира. Журналист и историк Уильям Миллер писал, что на заре XX в. Афины были местом, в котором

…более, чем где-либо еще, существуют резкие контрасты между чрезвычайно древним и чрезвычайно новым … Афины – город более похожий на классический, чем Константинополь или Салоники, и в то же время более похожий на европейский, чем Сараево или Белград … Темпы и масштабы их развития … необычайны. Когда Афины стали греческой столицей … в городе было всего 162 дома; по данным последней переписи, его население составляло 111 486 или, если считать две пригородные деревни, 128 735 человек. Больше насчитывают всего два города Восточной Европы – Константинополь и Бухарест. Дорогу в Кифисью обрамляют теперь мраморные дворцы, покрытые багряными цветами; вдоль широкого бульвара Университетской улицы (Панепистимиу) выстроился ряд дорогостоящих общественных зданий, представляющих афинскую культуру, а просторный проспект Стадиона (Стадиу) стал центром современной торговли … Возможно, широкие, лишенные тени улицы и блеск мраморных зданий хуже приспособлены к летней жаре, чем узкие переулки и турецкие дома; может быть, планы современных Афин лучше было бы составлять в Византии, а не в Германии … Однако Афины несомненно могут похвастаться строениями … от которых не отказалась бы ни одна европейская столица.

Как видно из слов Миллера, германские архитекторы, а также художники и археологи продолжали играть заметную роль в формировании городского ландшафта Афин как в конце XIX в., так и позднее. Однако в том, как осуществлялась их деятельность, кое-что постепенно изменялось. Греческая монархия все более эллинизировалась, и вместе с этим немецкие творческие таланты, придававшие новые очертания городской среде, все в большей степени работали в соответствии с местными условиями. Новое поколение германцев уже не могло смотреть на Афины свысока, а должно было приспосабливать свою жизнь к афинским реалиям и воспринимать Грецию как вторую родину. Одним из представителей этого поколения был выдающийся антиквар и предприниматель Генрих Шлиман. Он сколотил состояние сомнительными методами во время калифорнийской золотой лихорадки, а затем нажился в России во время Крымской войны. После этого он посвятил себя поискам следов гомеровской эпохи в Трое и Микенах – и доказал скептически настроенному миру, что герои эпической поэзии действительно существовали. В Афинах он построил себе экзотический квазидворец рядом с