– И ты смеешь являться ко мне в храм! – сказал он,и снова я не мог разобрать слов, но понял их лишь телепатически.

– Сейчас ты умрешь! – произнесла Акаша еще болеетихим голосом. – Ты, кто сбил с пути истинного этих утративших надежду,наивных людей, ты, кто пьет их жизнь и кровь, словно раздувшаяся пиявка!

Среди верующих раздались вопли, мольбы о милосердии. Азимснова велел им молчать.

– Какое право имеешь ты осуждать мой культ, –воскликнул он, указывая на нас пальцем, – ты, с незапамятных времен молчасидевшая на своем троне?!!

– Время началось не с тебя, мой проклятыйкрасавчик, – отвечала Акаша. – Когда ты родился, я была уже стара. Итеперь я восстала, чтобы править, как мне и подобает. И смерть твоя послужитуроком для твоего народа. Ты мой первый великомученик. Ты сейчас умрешь!

Он собрался броситься на нее, и я попытался встать междуними. Но все произошло слишком быстро: она схватила его невидимой рукой иоттолкнула назад, так что он поскользнулся на мраморных плитах, качнулся, чутьне упал и, закатив глаза, заплясал, пытаясь обрести равновесие.

А потом, издав булькающий вопль, он загорелся. Сначала – егоодежда, потом задымился он сам, в полумраке к потолку поднялась тонкая сераяструйка, а потрясенная толпа закричала и завыла. Он извивался на полу,пожираемый пламенем; затем внезапно, согнувшись пополам, поднялся, пристальнопосмотрел на нее и помчался к ней, вытянув руки.

Казалось, он доберется до нее прежде, чем она решит, чтоделать. И я снова попытался заслонить ее, но быстрым движением правой руки онаотшвырнула меня в людскую массу. Я упал на полуобнаженные тела, старавшиесявыбраться из-под меня, пока я пытался подняться на ноги.

Я развернулся и увидел, что он стоит ближе чем в трех футахот нее, рычит и стремится пробиться к ней сквозь невидимую и непробиваемуюстену.

– Умри же, проклятый, – вскричала она. Я закрылуши руками. – Пади в бездну забвения. Я создам ее для тебя!

Голова Азима лопнула. Из разорванного черепа повалил дым ивырвалось пламя. Глаза почернели. Вспыхнув, воспламенилось все тело; но онопустился на пол совсем по-человечески – вскинув кулаки и изогнув ноги, какбудто все еще надеялся подняться. Потом его фигура совсем исчезла в оранжевомкостре.

Толпу охватила паника, как тогда, после рок-концерта, когданачался пожар, а нам с Габриэль и Луи удалось бежать.

Но здесь истерия достигла опасной грани. Люди натыкались натонкие мраморные колонны, все бросились к дверям, давя друг друга.

Акаша резко развернулась на одном месте, взметнулся вихрьчерного и белого шелка, невидимые руки схватили смертных и швырнули их на пол.Тела затряслись в конвульсиях. Женщины, увидев поверженных жертв, взвыли ипринялись рвать на себе волосы.

Я не сразу осознал, что происходит: она убивала мужчин. Неогнем. Невидимым ударом по жизненно важным органам. Из их ушей и глаз хлынулакровь. На нее бросились несколько разъяренных женщин, но их постигла та жеучасть. Всякая попытка напасть на нее мгновенно подавлялась.

Потом у меня в голове раздался ее голос:

«Убей их, Лестат. Уничтожь мужчин, всех до единого».

Я был парализован. Я встал рядом с ней, чтобы никто до неене добрался. Но у них не было такой возможности. Это было страшнее самыхкошмарных снов, превосходило все ужасы, в которых я когда-либо в своейпроклятой жизни принимал участие.

Неожиданно она оказалась прямо передо мной и схватила меняза руки. И разум мой затопил ледяной звук ее тихого голоса:

«Мой принц, любовь моя. Сделай это ради меня. Уничтожьмужчин, чтобы легенда об их избиении пережила легенду о храме. Это приверженцыкровавого бога. Женщины беспомощны. Накажи мужчин во имя меня».

– О Господи, помоги мне! Пожалуйста, не требуй этого отменя, – прошептал я. – Ведь это лишь жалкие смертные!

Толпа утратила боевой дух. Те, кто выбежал на задний двор,оказались в ловушке. Повсюду лежали трупы и рядом – те, кто их оплакивал, а изни о чем не ведавшей толпы у передних ворот послышались жалобные мольбы.

– Отпусти их, Акаша, пожалуйста! – просил я.Наверное, я за всю жизнь никого ни о чем так не умолял. – Какое отношениек нам имеют эти бедняги?

Она приблизилась. Теперь я видел только ее черные глаза.

– Любимый, это божественная война. Не омерзительноеуничтожение человеческих жизней, которое ты устраивал каждую ночь без всякогоплана, без причины, просто ради выживания. Ты будешь убивать во имя меня и радитого, что начато мною, и я дарую тебе величайшую свободу: я скажу, что убитьтвоего смертного брата – правое дело. Теперь же воспользуйся силой, которую япередала тебе. Выбирай жертв поочередно и действуй либо с помощью невидимойсилы, либо собственными руками.

У меня кружилась голова. Неужели в моей власти остановитьлюдей на бегу? Я оглядел дымный зал, где в курильницах все еще тлел ладан, людипадали друг на друга, мужчины и женщины в ужасе обнимались, а кто-то пыталсяспрятаться в укромных уголках, надеясь там обрести безопасность.

– Единственное предназначение их – послужить тебеуроком, – сказала она. – Исполни мой приказ.

Кажется, передо мной появилось видение; ибо его, безусловно,породило не мое сердце или разум. Я увидел перед собой тощую, изнуренную фигуруи, сверкнув глазами и заскрежетав зубами, направил на него луч моей злобы;жертва приподнялась в воздух и отлетела назад; изо рта полилась кровь.Безжизненный, ослабевший мужчина рухнул на пол. Похоже на спазм, а после – нетребующий усилий крик; словно невидимый, но мощный голос преодолевает большоерасстояние.

«Да, убей их. Целься в наиболее уязвимые места, рви их –пусть прольется кровь. Ты же знаешь, что тебе всегда этого хотелось. Простоубивать, уничтожать без сожаления, без угрызений совести!»

Это правда, истинная правда; но это запрещено, запрещеностроже, чем что-либо другое на этой земле…

«Любовь моя, это так же заурядно, как голод, так жезаурядно, как время. А ты получил мою силу и мой приказ. То, что мы сейчассделаем, положит этому конец».

На меня, обезумев, бросился молодой мужчина, протягивая рукик моему горлу.

«Убей его!»

Он выкрикивал проклятия в мой адрес, но я отбросил его назадпри помощи невидимой силы; спазм сдавил мне горло и живот; виски напряглись;я почувствовал, как нечто извергается из меня, как оно дотронулось донего, почувствовал так, словно расколол руками его череп и сжал мозг. Смотретьна это не нужно. Достаточно того, что я заметил, как изо рта и ушей по голойгруди полилась кровь.