Тот, кто ответил на звонок, был, судя по голосу, измучен допредела. Назвавшись выдуманным именем, Холлоранн сказал, что к западу отСайдвиндера в отеле «Оверлук» случилась беда. Большая беда.

Его попросили подождать.

Спасатель (Холлоранн полагал, что это спасатель) вернулсяминут через пять.

– У них есть рация, – сказал он.

– Конечно, есть, – подтвердил Холлоранн.

– Мы не получали от них сигнала «мэйдей».

– Мужик, наплевать. Они…

– Собственно, мистер Холл, что за беда у них приключилась?

– Ну, там живет одна семья… сторож с семьей. Я подумал,вдруг он чуть-чуть завернулся, понимаете? Вдруг сделал что-нибудь с женой исыном?

– Можно спросить, откуда у вас такие сведения, сэр?

Холлоранн прикрыл глаза.

– Как тебя звать, приятель?

– Том Стонтон, сэр.

– Видишь ли, Том, я это знаю. Теперь как на духу: там у нихкрупные неприятности. Может, убийство… сечешь?

– Мистер Холл, честное слово, мне нужно знать, откуда у вас…

– Слушай, – сказал Холлоранн. – Говорят тебе, язнаю.Несколько лет тому назад там работал парень по фамилии Грейди. Он убил жену идвух дочек, потом сам себя порешил. Говорят тебе, ежели вы, ребята, не уберетеотсюда свои задницы, чтоб помешать, опять стрясется то же самое!

– Мистер Холл, вы звоните не из Колорадо.

– Нет. Какая разница…

– Если вы не в Колорадо, значит, вы за пределамикоротковолнового диапазона рации «Оверлука». А если вы за его пределами, то,вероятно, не могли связаться с… э-э… – Слабый шелест бумаги, – семьей Торранс.Пока вы ждали, я попытался связаться по телефону. Он не работает и удивлятьсятут нечему. Между отелем и сайдвиндерской АТС до сих пор двадцать пять мильтелефонного кабеля идут поверху. Мой вывод: вы, должно быть, немного того.

– Ну, мужик, ну и тупой же ты… – Но отчаяние Холлоранна былослишком велико, чтобы подобрать подходящее эпитету существительное. Его вдругосенило. – Вызовите их! – крикнул он.

– Сэр?

– У вас рация, у них рация. Ну, так вызови их! Вызови испроси, что происходит!

Наступило короткое молчание – только гудели телефонныепровода.

– Ты и это пробовал, да? – спросил Холлоранн. – Вот почему ятак долго ждал. Ты попробовал позвонить, а потом – вызвать их по радио, ничегоне вышло, но по-твоему все нормально… что ж вы, ребята, тут делаете?Отсиживаете зады и играете в «джин-рамми»?

– Нет, – сердито отозвался Стонтон. От гневной ноты в егоголосе Холлоранну стало легче. Он впервые ощутил, что разговаривает счеловеком, а не с магнитофонной записью. – Я тут один, сэр. Все остальные –спасатели плюс сторожа с аттракционов, плюс добровольцы – наверху, вХэсти-Нотч, рискуют жизнью из-за трех мудаков с полугодовым опытом, которымвздумалось попробовать залезть на северный склон Кингз-Рэм. Они застряли наполпути и, может быть, спустятся, а может, нет. Там две вертушки, тоже рискуютжизнью, потому что здесь ночь и пошел снег. Так что если вы еще не можетесмекнуть, что к чему, я вам помогу. Первое: мне некого послать в «Оверлук».Второе: «Оверлук» не главное – главное, что делается в парке. Третье: послезахода солнца ни одна вертушка не сумеет взлететь, потому что, если веритьнациональной метеослужбе, вот-вот повалит совершенно безумный снег. Ситуацияясна?

– Да, – тихо ответил Холлоранн. – Ясна.

– Теперь, почему с моей точки зрения не удалось вызвать ихпо радио. Причина очень проста. Не знаю, который у вас там час, а у нас здесьполовина десятого. Думаю, они отключились и пошли спать. Дальше, если вы…

– Удачи твоим альпинистам, парень, – сказал Холлоранн. – Номне хочется, чтоб ты понял: не только они застряли в горах из-за того, что незнали, во что лезут.

Он повесил трубку.

В 7:20 утра боинг-747 авиакомпании ТВА, грохоча, выбралсязадним ходом из ангара и покатил к взлетной полосе. Холлоранн испустил долгий,беззвучный вздох. Карлтон Векер, где бы ты ни был, утрись!

В 7:28 рейс N196 расстался с землей, а в 7:31, когда боингнабрал высоту, голову Дику Холлоранна снова пистолетным выстрелом пронзиламысль. От запаха апельсинов он втянул голову в плечи, но это не помогло иХоллоранн судорожно дернулся. Лоб сморщился, рот поехал вниз в гримасе боли.

(!!! ДИК ПОЖАЛУЙСТА ПРИЕЗЖАЙ ПОБЫСТРЕЕ НАМ ОЧЕНЬ ПЛОХО ДИКНАМ НУЖНО…) И все. Все исчезло. Если в прошлый раз слова затихали постепенно,то сейчас связь обрубили начисто, будто ножом. Холлоранн испугался. Руки, всееще не выпустившие подлокотники кресла, стали почти белыми. Во рту пересохло. Смальчиком что-то случилось. Он был уверен в этом. Если малыша кто-нибудьобидел…

– Вы всегда так бурно реагируете на взлет?

Он огляделся. Это сказала женщина в роговых очках.

– Не в этом дело, – ответил Холлоранн. – Мне в головувпихнули стальную пластинку. После Кореи. Ну и время от времени от нее в головепрострел. Ну, знаете, вибрация… Царапает…

– Вот как?

– Да, мэм.

– За любое вторжение в чужую страну расплачиваются толькорядовые, – мрачно заявила женщина с резкими чертами.

– Неужто?

– Да. Эта страна должна прекратить свои грязные войнишки.Какую бы грязную войну не вела в этом веке Америка, у истоков всегда ЦРУ. ЦРУ идипломатия доллара…

Она раскрыла книжку и принялась читать. «НЕ КУРИТЬ» погасло.Холлоранн глядел на уменьшающуюся землю и раздумывал, все ли в порядке смальчиком. Малыш ему понравился, правда, его родители вызывали менее теплыечувства.

Холлоранну оставалось уповать на Бога, что те присматриваютза Дэнни.

Джек стоял задрав голову и прислушиваясь, в столовой, прямоперед дверью, ведущей в бар «Колорадо». Он слабо улыбался.

Он слышал, как вокруг оживает «Оверлук».

Трудно сказать, как именно Джек это понял… сам он считал,что это не слишком отличается от вспышек ясновидения, которые время от временислучаются у Дэнни… яблочко от яблоньки. Кажется, так принято говорить.

Не то, чтобы Джек что-то видел или слышал, хотя еговосприятие от подобных ощущений отделяла лишь тончайшая перцептуальная завеса.Как будто всего в нескольких дюймах за этим «Оверлуком» лежал еще один,отделенный от реального мира (если существует такая штука, как «реальный мир»,подумал Джек), но постепенно приходящий в равновесие с ним. Он припомнил фильмыкатегории З-Д, которые видел в детстве. Если смотреть на экран без специальныхочков, изображение двоится – примерно это он сейчас и чувствовал. Но стоитнадеть очки, изображение обретает смысл.