– Я Рикса Картафила де Фонсека. Мои планы и намеренияникого не касаются. А чем я должна восторгаться? Тем, что возле меня едетдибук?[229]

Она повернулась и обвиняюще показала пальцем на Самсона.

– Дибук, ха! – Шарлей прыснул. – Дождался ты,Самсон, нашла коса на камень. Дибук, чтоб я так жил, ни дать ни взять – дибук.Демон, злой дух, воплотившийся в чужое тело. А я, подумать только, подозревал втебе лишь Вечного Жида Странника.

– Мне очень жаль, но вынужден огорчить васобоих, – ответил усталым голосом великан. – Я не дибук. И не ВечныйЖид. Если б я был, я бы знал.

– Давайте немного отстанем. – Шарлей стал встременах, удостоверился, что никто из отряда не слушает их и не интересуетсяими. – Расскажи, Рейневан, что с тобой было. И что тебя привело сюда.

Выслушав, демерит долго молчал. Грохот орудий ссеверо-запада слышался всё отчетливее.

– Черные Всадники, – наконец сказал он, –зарекомендовали себе и перед Табором. За Житавой, четыре дня тому они окружилии вырезали нашу глидку,[230] десять человек, только одномуудалось бежать. Потом мы нашли нескольких из тех, кого они взяли живьем. Виселиза ноги на деревьях. Кто-то слишком, действительно, слишком сильно склонял ихдать показания. А потом из них сделали мишень для тренировки бросания копий.

– А вы, милостивая пани, – обратился он кРиксе, – та самая, которая спасла нашего Рейнмара во Вроцлаве. Ипродолжаете, как вижу, поддерживать его своей помощью, советом, силою духа ирасполагающей личностью. По собственной инициативе? Или по чьему-тораспоряжению, если позволено будет спросить?

– Я бы предпочла, – Рикса проницательно посмотрелаему в глаза, – чтоб мы себе этого не позволяли. Я не буду ни о чемспрашивать и надеюсь на взаимность.

– Понимаю, – Шарлей пожал плечами. – Нопоскольку это, всё-таки, войсковой отряд, я должен что-то придумать для нашегокомандира, Бруса Роновича. Если бы он вдруг хотел вашу милость расспрашивать…

– Я разберусь. Можешь называть меня Риксой.

Шарлей кольнул коня шпорой и рысью помчался во главуколонны.

– Что в Рапотине, Самсон? Маркета…

– Всё в лучшем виде, – широко улыбнулсявеликан. – Вправду, в самом лучшем. Лучше, чем я мог надеяться. Инаверное, лучше, чем я того заслуживыаю. Она не хотела отпускать меня сШарлеем. Не слушала никаких доводов…

– У тебя были доводы?

– Несколько. Один из них – ты. Рикса, тебе обязательнотак сверлить меня взглядом? Ты уже доказала свою способность видеть скрытыевещи. Но как бы внимательно ты не смотрела, дибука ты не увидишь.

– А что я увижу? Сейчас я вижу сверхъестественное. Ты –сверхъестественное.

– Один из моих знакомых, – Самсон попрежнемуулыбался, – любил говорить, что нет сверхъестественных ни вещей, ниявлений. Просто некоторые из них выходят за границы нашего естествознания.

– Это был святой Августин. Ты, как я понимаю, знал еголично. И меня это совсем не удивляет.

– Ты делаешь, Рикса, просто поразительные успехи.

– Не смейся надо мной, дибук.

Рысью примчался Шарлей, бросил на них суровый взгляд.

– Что это вы тут, – проворчал он, – зафилософские диспуты устроили, Самсон? Чехи начинают оглядываться. Держись, матьтвою, принятого инкогнито.

– Извини, я забылся. А вот так подойдет? Я недавно выработал.Посмотрите.

Самсон изобразил страшное косоглазие. Глупо улыбнулся, каккретин застонал и пустил слюну из уголка рта. А наконец выпустил из носапузырь. Когда он лопнул, выпустил второй.

– Ха! – С неподдельным восторгом закричалаРикса. – Ух ты, классно! А я умею изображать чуму. Плююсь кровью и пускаюсопли…

– А чтоб вас, – Шарлей с отвращениемотвернулся. – Пойдем, Рейнмар. Оставим их с их играми.

– Шарлей?

– Да?

– Тот короткий самопал, из которого ты стрелял возлемельницы. Что это за странное оружие?

– Это? – Демерит продемонстрировал добытое изфутляра у седла оружие. – Это, друг, пражское ружье, прозванное в народе«предательским».[231] Очень модная в Праге штука, все ееносят. Она, как видишь достаточно короткая, так что можно ее запрятать подплащом и воспользоваться неожиданно, по-предательски, отсюда и название.Фитиль, посмотри, вставлен в бронзовый курок, всё время может тлеть. Принажатии на спусковой крючок, заметь, что это можно сделать одной рукой, фитильдоходит до запала и – бааах! Хорошо, да? Прогресс, парень, совершаетсянепрерывно.

– Кто бы спорил. Ты слышишь?

– Ничего не слышу.

– Вот именно. Бомбарды уже давно умолкли.

* * *

Они выехали из леса. С возвышенности перед ними открываласьпанорама. Живописная излучина Бобра. И город на правом берегу.

– Перед нами Болеславиц, Верхние ворота, – показалБрус из Клинштейна. – Получается, что мы прибыли как раз вовремя. Городсдался.

Верхние ворота оказались разломанными, свисающие с петельостатки были обуглены, стена и башня – черные от копоти и потрескавшиеся отогня. Табориты применили здесь свой стандартный и испытанный способфорсирования ворот, состоящий в том, что их прожигали. Под воротами насыпаласькуча дров, добавлялись несколько бочек смолы и дегтя, всё это поджигали и ждалирезультата. Обычно им была капитуляция. Как здесь и сейчас.

– Въезжаем. Рикса, а ты?

– Я здесь подожду.

– Кого? Чего?

Она не ответила, отвернулась. Шарлей фыркнул, потом бросилна Рейневана многозначительный взгляд. Видя, что Рейневан не реагирует,пришпорил коня и поехал за отрядом.

В городе царило спокойствие, хотя улицы, ведущие на рыночнуюплощадь, были забиты вооруженными до зубов гуситами. Плотные отряды Табора тожестояли на площади, вокруг ратуши. Сбившиеся под стенами домов горожанепосматривали на агрессоров в тревожной тишине.