Он наверняка не отказался от попыток найти меня, от попытокнайти документы из сейфа Юлика Дамскера. Документы, о которых я и думать забылаи похищением которых подписала себе смертный приговор. А ведь этот смертныйприговор никто не отменял. И даже Лапицкий не сможет тебя защитить. Я бесцельнолистала журнал, снова и снова возвращаясь к фотографии Ильи, и уже жалела, чтоиз глупой гордости отказалась принимать таблетки. Возможно, уже сейчас памятьвернулась бы ко мне, и я вполне могла бы стать обладательницей фантастическогосостояния. А если прибавить к этому незасеянное поле для шантажа, то картина ивовсе выглядит впечатляющей. Из всей книги амнезии, на которую время от времения тупо натыкалась, самой неприятной, самой несправедливой казалась мне глава обутерянных документах Юлика Дамскера. Рискнуть жизнью, внешностью иотносительным покоем и в результате все потерять, получив взамен толькобеспамятство, – от этого можно сойти с ума.

Но даже и не это волновало меня: Илья. Вездесущий очкарикИлья, который наверняка кое-что разнюхал о моей нынешней жизни, представлял дляменя реальную угрозу. Вряд ли он успокоится и будет сидеть на пороховой бочке,ожидая, пока запал из этих документов рванет так, что разнесет его тщедушноетельце на куски. Мне не нравился Илья Авраменко. Мне очень сильно не нравилсяИлья: стоит только вспомнить, какому унижению и какому ужасу подверглось бедноерастение, вынутое из тепличной земли клиники и перенесенное на суровую почвукриминальной действительности. И к тому же оставалась не отомщенная,развалившаяся на куски голова Эрика Моргенштерна, и она тоже взывала квозмездию. Я так углубилась в свои мысли по поводу владельца казино«Монте-Кассино», что через полчаса случайно найденная в журнале фотография ужеказалась мне перстом судьбы.

Ты должна разделаться со своим врагом, поразмять косточкиперед грядущими испытаниями, это будет в твоем стиле. В стиле равнодушноймстительницы Анны Александровой. Никто не может задеть и унизить тебя иостаться безнаказанным. И за эту работу я заплачу тебе сама…

План созрел на следующий день, в ванной, стоило мне тольковключить контрастный душ; с водой ко мне приходило странное вдохновение –вдохновение сродни вдохновению поэта или писателя. Вдохновение, связанное субийством. Я уберу этого типа, и поможет мне в этом пока не задействованный нив одной моей комбинации (если не считать легкого шалашика ревности,построенного специально для Леща) спецназовец Андрей. А чертовому Костику неостанется ничего другого, кроме как восхититься изяществом и красотой моегоплана.

Не выходя из квартиры, я набрала телефон Андрея (еще у Лещаон сунул мне мятую бумажку с номером – на всякий случай).

И случай представился.

Но, пробив шесть цифр из семи, я решительно нажала на рычаг.Слишком рано для взволнованной и преследуемой женщины, нужно подождать до ночи,такие дела хорошо решать именно ночью, когда в окнах мужских квартир висит лунаи любая женщина, обратившаяся за помощью, кажется особенно беззащитной.

Дожидаясь назначенного часа, я просмотрела три хичкоковскихфильма, в очередной раз восхитившись изяществом простраиваемых сюжетных ходов:вот она, твоя энциклопедия, твоя настольная книга, Анна, даже некая широкополаянаивность и отсутствие рек крови ее не портят, классический вариант.

Я позвонила ему в час ночи. Время вполне пограничное, в этовремя может случиться все, что угодно. Он снял трубку сразу же, как будто ждалзвонка.

– Андрей, это Анна, – прерывающимся голосом сказала я.

– Здравствуйте, Анна, – его голос звучал удивленно, и вто же время бывший спецназовец не мог скрыть своей радости. Он все ещепродолжал опекать меня и делал это по своей собственной инициативе. Возможно,он даже не признавался себе в том, что я интересую его не только как беспечныйобъект наблюдения, но дела это не меняло. Вот и сегодня утром я легкоотвязалась от его старенького автомобиля, за рулем которого он пас меня. Яделала это не всегда, а лишь периодически, чтобы профессиональный уход отслежки выглядел бы милой случайностью: я чересчур свободна, чтобы обращатьвнимание на добровольных телохранителей.

– Можно я приеду к вам?

– Что-то случилось?

– Да. Случилось. А Меньших нет в городе, – я нарочноназвала Леща по фамилии, чтобы сохранить дистанцию в наших отношениях и несильно напугать Андрея: мало ли чем может обернуться дело.

– Вы ведь не у него. Я вернулся оттуда полчаса назад.

– Я не у него. Мне нужна ваша помощь.

– Где вы находитесь?

– На Кропоткинской, у подруги. – Конечно же, никакихадюльтеров, никаких квартир приятелей с моими зубными щетками на полках.Целомудрие и простота, узкая девичья кровать и подруга в качестве приятнойсобеседницы больше соответствуют моменту.

– Адрес? – отрывисто пролаял Андрей: стоило мнезаикнуться о том, что я нуждаюсь в помощи, как он моментально ощутил себяхозяином положения.

Я продиктовала адрес.

– Буду через двадцать минут. Ждите меня…Он появилсячерез восемнадцать с половиной. Я уже стояла у подъезда и ждала его. Он открылдверцу машины, и я плюхнулась на сиденье рядом с ним.

– Отвезти вас на «Курскую»? – настороженно спросилАндрей, имея в виду пентхауз Леща.

– Если можно… Если можно – к вам. Я боюсь остатьсяодна.

Он благодарно посмотрел на меня и рванул с места. Через теже восемнадцать с половиной минут мы уже входили в подъезд его дома. Толькоздесь Андрей сбросил с себя маску сдержанной суровости и немного смутился.

– Только знаете что? У меня не убрано, Анна. Я не ждалгостей.

– Можно я не буду гостем? – Я проследила за тем, чтобымоя реплика не выглядела двусмысленной: девушке просто очень хочется, чтобыкто-то защитил ее, только и всего.

.:

– Хорошо, – он смягчился и даже повеселел.

На пятом этаже унылой хрущобы он сунул ключ в замок итолкнул дверь.

– Входите.

Это была крошечная однокомнатная квартирка, небрежная изапущенная. Включив маленький свет, Андрей на ходу прибрал какие-то вещи иосвободил для меня старое вытертое кресло. Я села в него и осмотрелась: всяобстановка, если не считать смонтированной телевизионной стены (о ней мне ужеговорил Лещ), была похожа на алтарь, возведенный в честь единственного бога –его покойной возлюбленной. Фотографии юной женщины, мастерски сделанные иувеличенные, ее портреты, из тех, что старательно срисовывают уличные художникис тех же фотографий. Цветные стандартные снимки: Андрей и его возлюбленная нафоне Белграда, на фоне площадей, на фоне маленьких кафе, на фоне голубей, нафоне брусчатки, на фоне газетного киоска. Возлюбленную звали Марией. Я помнилаэто. Мария спящая; Мария, Андрей и автомат; Мария, Андрей и камуфляжная форма;Мария, Андрей и устрашающего вида краска, которой расписаны их лица; Мария,Мария, Мария.