Он буркнул с неприязнью:

– А чего я должен такое знать? Слава богу, еще неюсовец! Я бы эту дрянь, на которую тратят нужные науке и медицине деньги,отправил бы в газовые камеры!

Никита, или это Володя, вечно забываю их имена, открылпортативный бар, достал бутылку с яркой наклейкой, в другой руке хрустальныйбокал, я с подозрением смотрел, как полилась зеленоватая струя, пахнет приятно,свежим соком.

Терещенко принял и передал мне.

– А это еще что? – спросил я.

– Ни грамма алкоголя, – заверил Терещенко.

– Допинг?

– Не в большей мере, чем кофе или чай. Но, как я понял, выкак раз и рассчитываете, что когда присоединимся к Америке, то сумеем сусилившийся партией консерваторов их туда и отправить?

Я загадочно промолчал.

…Когда я в верхней, чердачной комнатке офиса, отведенной мнедля жилья, почистив зубы, наконец-то включил мобильник, сразу же пошли звонки.Я отвечал четко и уверенно, но у самого осталось странное чувство, чтообманываю, в каждом слове обманываю. Ведь главное уже сделал, теперь всевертится и без меня. Я вбросил в игру идею, о которой никто даже помыслитьне мог. Да, не мог, настолько чудовищна и не укладывается в голове, но вот,будучи произнесена, вдруг выяснилось, что не так уж и чудовищна, а вообще-тоотвечает потребностям почти любого человека. Даже того, кто громче всех называетсебя истинным патриотом и клянется никогда-никогда не отступаться от интересовматушки-России.

Правда, для этих я придумал очень серьезную отмазку насчетзахвата не сегодня завтра Китаем наших земель. На самом деле это не отмазка,Китай и Япония в самом деле уже планируют, как и где что построят, но по тому,как за нее ухватились патриоты и те, кому нужны оправдания, стало ясно, что имдо свинячьего писка требовалась именно отмазка. И не нашлась бы реальнаяпричина, с охотой поверили бы во что-нибудь придуманное.

Едва спустился вниз в свой кабинет, отворилась дверь,ввалился Лукошин, еще более рослый и объемистый в старомодно толстой добротнойдубленке, морозный, с ястребино-круглыми глазами, шапка в снегу, снег наворотнике. Представляю, как он с княжеским спокойствием прошел через охрану,огромный и могучий, как дуб, элитный самец даже в его годы, борода от снега неслиплась, как должна бы, а еще больше топорщится во все стороны рыжими лохмами.

– ЧП, – сказал он коротко на немой вопрос, почемувломился ко мне не раздеваясь. – Сейчас покажу.

Он повесил дубленку на вешалку в кабинете у двери, воттеперь пузо привычно свисает через ремень, борода веником, но при его весеступает почти неслышно, на то он и внештатный глава нашей тайной службы,сыщик-любитель. Так же тихо, почти незримо, как подошел, осторожно положилпередо мной лазерный диск.

Я поинтересовался утомленно:

– Что за гадость еще?

– Откуда знаете, что гадость? – полюбопытствовалЛукошин.

– По твоему виду, – ответил я. – Да и вообще,сейчас на крышу нашего офиса падают только камни и дерьмо. И все времяподвозят новые катапульты…

– Вы правы, Борис Борисович, – согласился он. – Новзгляните повнимательнее. Я хотел было вчера сбросить вам по локалке, но впоследнее время не доверяю даже самой защищенной сети.

Я молча вставил диск, сработал автозапуск, и на экранепоявились фотографии, текстовые форматы и даже документ в Excel’е. На фотокрасивый особняк на берегу реки, к воде ведет вымощенная крупной плиткойдорожка, по бокам разбит цветник. На других фотографиях особняк сбоку, сзади, ана реке крупным планом пристань и прогулочный катер.

– Красиво, – сказал я. – И что здесьособенного?

– Этот особняк принадлежит Власову, – сообщил он.

Морщась, я снова рассматривал особняк, вошел в Excel,проскроллировал по экрану цифры.

– Может быть, распечатать? – предложил Лукошин.

– Не стоит, – ответил я.

Он кивнул, наше расследование слишком частное, чтобыдоверять его бумаге. Конечно, не новость, что все наши чиновники, получаянебольшие оклады, покупают дорогие машины, особняки, у них счета в иностранныхбанках, а то и акции влиятельных компаний. Про служащих таможни даже анекдотырассказывать перестали, их воровство и взяточничество вошли в обыденность,однако партия РНИ выглядит на их фоне белоснежным голубем. Даже скандал сосчетами в швейцарском банке так и не удалось раздуть: уж на что демократы насненавидят и стараются закидать грязью, но не поверили в такой бред.

Отчасти наша кристальная чистота объясняется, что мы не увласти, нет возможности развернуться, но это только кажется, у каждой партиисвои возможности заняться бизнесом. Дело в том, что я сразу поставил это делона столь жесткую основу, что никто и нигде не смел украсть хотя бы копейку.Даже подумать о том, чтобы присвоить что-то, не смел.

И вот сейчас по экрану проползают цифры, скупые строкибанковских отчетов, досье на Власова, весьма впечатляющее, энергичный италантливый мужик, ничего не скажешь, но именно мужик, не мужчина, увы. Слишкомдалеко заходит в развлечениях, вообще слишком много им уделяет внимания, а этоне по-мужски. И в бабах погряз, что опять же не по-мужски. Это мужик можетувязнуть так, но не мужчина.

– Вот взгляните, – сказал за моей спинойЛукошин. – Еще один красивый особнячок, не правда ли?

На весь экран распахнулся прекрасный вид тоже на берегуреки, я узнал Клязьму, а в трехстах метрах от воды возвышается элегантныйдворец, четыре этажа, небольшие пристройки для гостей или прислуги, выложеннаяплиткой площадка, ухоженный участок, который и участком назвать неловко, настоящиевладения то ли плантатора, то ли латифундиста.

– Очень, – согласился я. – Оформлен тоже на него?

– Нет, на его дочь. Которая, кстати, нигде не работает.

– Понятно. Сколько стоит?

Лукошин правильно истолковал вопрос, дело не в сумме,ответил хмуро:

– Если взять его жалованье, зарплату его жены, стипендиидвух дочерей, пенсию родителей… то можно купить, можно. Лет за сто. Но только сусловием, что они за все годы не тратились на еду, одежду, обувь, не платили заквартиру, коммунальные услуги…

Я кивнул.

– Да и то хватило бы только на первый взнос при рассрочке напятнадцать лет. Но, как говорят документы, особняк куплен сразу. Купля-продажапроизошла полгода назад.

– Да. Я сам проверил.

– Найди точную дату, – сказал я. – И фирму,которая посредничала.

– Он мог купить и напрямую…

– Большой риск. С такими деньгами могут и грабануть.Нет, здесь явно все через депозитарий, страхование риска купли-продажи и всетакое. Следов остается очень много.