— Нет. Мы подыщем тебе что-нибудь попроще.

Данька кивнул и отвернулся к экрану. Черт возьми,единственное, чего мне не хватало — так это детских обид…

— Приближаемся к горам, — сказал Ланс. — Самое удобное местодля скрытной посадки корабля…

Он вдруг замолчал, уставившись в видеокуб. Кроме далекойгребенки гор, там ничего не было видно, но катер вдруг стремительно пошел вниз.

— Что случилось? — Я подался к Лансу.

— Ионизированный столб! Там корабль, прогревающий двигателиперед стартом!

Теперь и я заметил тускло-желтую колонну, подымающуюся вверхнад горами и медленно тающую в стратосфере. Раздробленный излучением воздух,заметный лишь для детекторов катера, плыл наверх, как дымок от разгорающегосякостра.

Катер опустился среди деревьев, ломая ветки и подминаямолодые деревца. Сверкнула вспышка лазерного луча — Ланс сжег слишком толстыйствол, оказавшийся под нами. Катер в последний раз тряхнуло, и выдвинутые до пределаопоры коснулись грунта.

— Надеюсь, что мы сели не в болото, — бодро произнес Ланс. Ипереключил что-то на пульте. Изображение в видеокубе мигнуло и стало менеечетким.

— Я отключил локатор, — пояснил Ланс. — Могут засечь.

Понимающе кивнув, я вгляделся в синтезированное компьютеромизображение. Ионизированный столб становился все темнее и толще, расплывался,окутывая горы дымкой. Судя по силе излучения, там действительно находилсякрейсер.

Одно дело — искать стоящий на земле корабль, наверняка окруженныйнейтрализующим полем. Прежде, чем поле успеют снять, катер, идущий на форсаже,окажется в тысяче километров от корабля, вне зоны поражения… И совсем другое —наткнуться на вражеский крейсер, готовый к старту, все защитные системыкоторого активированы. Нас могли сжечь раньше, чем мы осознали бы происходящее.

В полной тишине мы следили за экранами. Данька, непонимающий, что произошло, испуганно смотрел на меня, не решаясь ничегоспрашивать.

— Вот он, — произнес Ланс.

В видеокубе уже не было нужды. Стартующий в сотне километровот нас крейсер был прекрасно виден и на обзорных экранах.

Маленький снежно-белый конус, под основанием которогодрожало багровое пламя, плавно поднимался над горами. Расстояние делало егобезобидным, похожим на яркую елочную игрушку.

— Большой одиночный Рейдер, — прошептал Ланс. — Огневаямощность достаточна для подавления планетарной крепости. У нас не оказалось быни единого шанса…

— У Шоррэя Менхэма случайно не было наследников? —поинтересовался я. — Гиарский правитель тоже любил белый цвет.

— Это просто защитная обшивка, рассеивающая лазерноеизлучение. Ее изобрели еще пять лет назад… но я никогда не слышал, чтобывыработанного материала хватило на покрытие целого корабля. Максимум — наоболочку для боевого катера.

— Ясно. Дай связь с кораблем по узкому лучу.

Ланс склонился над пультом связи, нацеливая на наш корабльузконаправленный передатчик. Белый конус крейсера таял в небе.

— Это и есть ваши друзья, капитан? — спросил Данька.

— Да, — неохотно ответил я.

— У меня тоже были такие приятели. Я однажды полдня от нихпрятался в школьном спортзале, под матами. Меня на счетчик поставили, а денегне было.

Секунду мы с Данькой внимательно разглядывали друг друга.Потом я сказал:

— Данька, в твоем возрасте меня тоже обижало, что взрослыесчитают детей глупышами. Ты прав, это именно такие друзья. Но я не могу тебеничего объяснить. Считай это военной тайной.

— Хорошо, капитан, — серьезно ответил Данька.

Я пожал ему руку — крепко, как взрослому. И повернулся кЛансу.

— Скоро будет связь?

— Сейчас…

По экрану фона скользили расплывчатые серые тени.

— Изображения не будет, капитан, только звук. Слишком уждалеко.

— Ерунда… Эрнадо, ты видишь корабль?

— На связи Редрак. Эрнадо в боевой рубке.

— Подключай его к разговору.

— Есть, капитан.

— Вы лоцируете крейсер?

В разговор вступил Эрнадо.

— Конечно, капитан. Он в прицеле, и я должен признаться, чтополностью он там не помещается.

— Мы можем его достать?

— Это приказ?

Я заколебался.

— Нет, просьба.

— Тогда не можем.

— Ты встречал корабли подобного типа?

— Да, к сожалению. Но не в противолазерной броне.

— Как его можно уничтожить?

— Очень просто. Берется эскадра из десяти-двенадцатикораблей нашего класса…

— Можешь не продолжать.

Я развел руками. Ланс понимающе кивнул. И сказал:

— Сидим и не высовываемся.

— Вот именно.

Коротко объяснив Даньке, что ближайшие пару часов нампредстоит заниматься ничегонеделанием, я открыл встроенный в стенку шкафчик.Достал из ниш пластиковые контейнеры с полетным рационом. Спросил:

— Как экипаж относится к обеду?

Экипаж относился положительно. Мы принялись вскрыватьдоставшиеся каждому емкости.

Один из совершенно непонятных мне обычаев планеты Тар — этото, что полетные рационы на кораблях никак не маркируются. Цветные полоски наэтикетках позволяют установить лишь энергетическую ценность пищи, а формакоробок — что в них находится: первое, второе, десерт. Видимо, этотполусадистский прием позволяет внести элемент неожиданности в каждый предстоящийобед. Но увы, неожиданности делятся на приятные и не очень. Вторые болеераспространены.

Мне достался напиток, по вкусу напоминающий смесь турецкогочая и польского кофе. Не самый худший вариант, между прочим… Вторая баночкаскрывала в себе кашу из крошечных белых зернышек, перемешанных с узкимиполосками вареной рыбы и неимоверным количеством пряностей. И вкус, и вид еенаводили на мысль, что задолго до меня в галактике побывали представителикорейского народа, причем их влияние на кулинарию ничуть не пострадало отвремени.

Я принялся торопливо глотать кашу, запивая ее щедрымиглотками бодряще-теплого напитка.

Даньке повезло больше. Коричневая однородная масса в егорационе была, несмотря на подозрительные ассоциации, хорошо проваренным мяснымпюре. Напиток оказался сладковатым соком со слабым запахом шоколада. Черезминуту Данька уже приканчивал пюре, предварительно опорожнив банку с соком.