— Ладно. Тогда вы меня зовите просто Данькой, — серьезносказал мальчишка.

Я кивнул.

Даниил снова посмотрел на Ланса. Вполголоса произнес:

— Он совсем, как человек, точно? А тот, серокожий, сразувидно, что инопланетянин.

— Его зовут Редрак.

Данька вдруг хихикнул. Поймав мой недоуменный взгляд ипояснил:

— Ред Рак. Я анекдот вспомнил… Про фамилию Блюхер, которая санглийского не переводится.

Я с трудом подавил хохот. Анекдот я помнил, и связь уловилсразу. Почему-то ни на одной планете анекдоты не были так распространены, какна Земле… Но Даниила придется одернуть.

— Слушай меня внимательно и запоминай получше, юнга, —сказал я.

Данька сразу сжался, словно понял, что сморозил глупость.

— В галактике тысячи планет, населенных людьми. Иногда ониочень похожи на землян, часто многим от нас отличаются. Серая кожа — это мелочьпо сравнению с роговым панцирем или игольчатой шерстью. Но все мы происходим изобщего источника — всех нас создали Сеятели. В большинстве своем жители разныхпланет генетически совместимы. Понимаешь?

Мальчишка неуверенно кивнул.

— Я встречал много имен, звучащих для землянина более чемзабавно. Но иронизировать над ними не стоит. Хотя бы для собственнойбезопасности. Земля и так не слишком уважаемая планета. Понял?

Данька быстро кивнул. Жалобно произнес:

— Я больше не буду…

Удовлетворившись эффектом, я отвернулся. Ланс незаметноподмигнул мне. Смысл разговора он не понял, но строгий тон в переводе ненуждался. Спросил:

— Учите кадета вежливости, капитан?

— Приходится.

— Полезное занятие… Пойдем по спирали, капитан?

— Да. Понимаешь, что мы ищем?

— Чужой катер.

— Скорее, его след. Шансов мало, но стоит попробовать.

Мы летели невысоко, метрах в двадцати над деревьями.Скорость полета мешала разглядеть что-либо детально, но на зрение мы и неполагались. Работали поисковые детекторы, просматривая лесную чащу во всехвозможных диапазонах. Скопление металла, тепловое излучение, источникрадиоактивности — все это могло навести на след.

— Капитан, — тихо позвал Данька. — Капитан…

Я посмотрел на мальчишку. Господи, да он до сих порвыглядел, как побитый… Пожалуй, я выбрал слишком суровый тон.

— Что, Данька?

Он чуть приободрился.

— Капитан, а почему Земля — не очень уважаемая планета?Из-за того, что мы все время воюем, да?

Меня слегка передернуло. Какой же я идиот… Ведь вполнедостаточно узнать от Даниила о случившемся за последние два года на нашей с нимродине…

Продукты по карточкам, электроэнергия по три часа в день,промерзающая зимой квартира… Это с той стороны, к которой принадлежал Даниил.

Дачи на черноморском побережье, многоэтажные особняки,длящиеся неделями банкеты. Это для других…

Этап первоначального накопления капитала. Законы истории,черт бы их всех побрал!

А еще — леса, куда ходят не гулять, а собирать грибы иягоды, насквозь пропитанные химикатами. Захоронения токсичных отходов,привезенных из благополучных, добропорядочных стран. Сменяющие друг другаправительства. Бесконечные конфликты на непризнанных границах. И преступность —повсюду, от школы, где учился Даниил, до улиц, пустеющих с наступлениемтемноты.

Мир, из которого хочется убежать. Мир, где только дети верятв возможность бегства. Но при этом абсолютно уверены — где бы они не оказались,там будут властвовать те же законы. Право сильного. Право одного решать замногих. Право на незыблемость лживой истины.

Неужели я хочу, чтобы Данька запомнил и этот мир таким?Строгой отповедью очередного начальника, увешанной оружием формой… Презрением кего собственной планете.

— Это длинная история, малыш, — ласково сказал я. — Но делововсе не в том, что мы хуже других.

Мальчишка быстро кивнул. Словно соглашался с тем, чтоникаких объяснений не будет…

Я вздохнул и повернулся к нему вполоборота.

— Время, в общем-то, есть, — не очень последовательно заявиля. — Так вот, все началось миллионы лет назад. В нашей галактике существовалацивилизация, называющая себя Сеятелями. Больше всего она любила воевать… исоздавать новую жизнь.

Я говорил, стараясь лишь подобрать выражения попроще. ОСеятелях, оставивших перед своим исчезновением зародыши жизни на всехкислородных планетах. О Храмах-маяках, позволяющим возникшим цивилизациямлетать от планеты к планете. О Земле, на которой почему-то не был построенХрам. И о том клейме, знаке неполноценности, которое из-за этого легло на нашмир.

Я рассказал ему о принцессе с планеты Тар, которая, следуядревнему обычаю и полудетской причуде, объявила меня своим «ритуальным»женихом. О ее подарке — кольце, заключавшем в себе устройство гиперперехода. Ио том, как она позвала меня на помощь — спасти ее мир, попавший в ловушку своихсобственных обрядов. Об Эрнадо, ставшем моим учителем.

Данька следил за мной горящими глазами, когда я описалбегство из дворца на флаере с неработающим двигателем, встречу с Лансом на базеимператорских ВВС. Он затаил дыхание, когда я рассказал ему про дуэль с Шоррэем— самоуверенным суперменом, правителем Гиарской Федерации. И сжал кулачки,словно собираясь броситься в драку, когда я объяснил, почему был вынужден, ужестав принцем, отправиться в добровольное изгнание, на поиски планеты, которойнет, нашей родины — Земли.

— Так значит, вы принц? Повелитель целой планеты? — вымолвилон наконец.

— Формально. Пока Земли нет на звездных картах — я бродяга.Пришелец ниоткуда.

— Все равно… Вы же найдете Землю?

— Не знаю. — Я словно достиг невидимой границы откровенности.

Психокод, заложенный в сознание мальчика? Чушь… И все же ясказал:

— Возможно, я вернусь вместе с тобой.

Мне показалось, что Даньку эти слова не очень-то обрадовали.Но сказать он ничего не успел.

— Впереди селение, — слегка изменяя курс, сказал Ланс.

— Сейчас пролетим над деревней, — перевел я, автоматическипереходя на русский. Коснулся управляющей панели, переключая боковые экраны наобзор пространства под катером. Данька вздрогнул — впечатление было таким,словно мы внезапно завалились набок. Под нами стлался коричнево-серый коверлеса. При дневном свете он выглядел ничуть не гостеприимнее, чем ночью.