в ногах втыкают большой полированный деревянный крест, увитый черными лентами и цветами, как несут и складывают венки, целый ворох. Вот радость будет старухам их растащить и продать у кладбищенских ворот… На крест прикрепили большой поясной фотопортрет. Ангелина Ставер в безумно дорогом, надо думать, голубом платье с открытыми загорелыми плечами, улыбается, но чуть заметно, золотые волосы убраны в высокую асимметричную прическу.

И все. Ее нет и не будет. Трубы, не рыдайте. Нет, пусть его самого лучше спалят в крематории, а пепел развеют. Без церемоний.

Мимо прошел жених с подобающим скорбным ликом. Рядом семенила прехорошенькая смуглая брюнетка, ему едва до плеча. В черной вуальке на распущенных волосах. Она что-то тихо говорила и трогала парня за локоть. Оглянулась, встретилась взглядом с Артемом. Невесть почему, ее лицо исказил настоящий ужас, взгляд стал отчаянным, потом она отвернулась. Пара удалилась, но ошибиться Артем не мог.

Спешить некуда. Машины уже разъезжались, он сел за руль Кадди, повернул ключ. Приемник заиграл "Road to hell". Это мило.

Артем вывел катафалк к воротам кладбища, стал на обочине, бортом едва не касаясь оградок. Из бардачка вытащил бутылку минералки, открутил колпачок и хлебнул прохладной газированной влаги. Что-то во рту пересохло. Мимо прокатил черный с золотом автобус музыкантов, мигнул стопами, фыркнул дизелем и унесся к другим концертам. Менее выгодным, но более славным наверняка. Нет, ребята честно делали свое дело на ять.

Апатия навалилась такая, даже деньги пересчитать желания не было. Он выключил мотор.

"Занми вини!" — сказал Артем вслух. Пить одному это уже алкоголизм, вспомнил он.

Лицо Пятницы в зеркальце явилось мрачное и вместо приветствия он что-то недоброе пробурчал на своем.

— Извини, граф. Отвлек от мыслей? Очень уж настроение паршивое с этой поездкой. Девчонка молодая совсем.

— Арти, я знаю про девицу. Я ее видел, пока ехали, я ведь лоа в машине. Тут дело в том… с ней все паршиво.

— Да что еще? Она уже мертвая! — он снова присосался к бутылке.

— Ее похоронили заживо.

3

В беспокойство Артем не впал, но поперхнулся и чуть не захлебнулся. Автоматически выдал, кашляя:

— Ты в своем уме?

— Я уже с ума не сойду. Мне не с чего. Говорю, ее закопали живой. Едва-едва, но живой. Никакого сердца, никакого удара. Мерзкая, черная магия, maji sal![5] Ей колдовали на смерть, и она бы умерла. Но кто-то оттуда, но и не совсем неживой, ее поддерживает. Как пловца, чтобы не утонул. Но и вытащить на этот берег не может. А я могу. Мне надо чтобы она снова оказалась здесь, в машине, хотя бы на несколько часов. Может, два-три. Правда, времени на все у меня не так много, кто-то тоже не железный, так я думаю. Сутки? Вряд ли больше.

— Граф… какого черта? Медкомиссия, врачи, аппаратура, ну они же не мог…

— Ваши медики idiot konple![6] Ваша белая медицина, охохо мне. Fatra![7] Конечно, сердце не бьется, можно скидывать нас в яму. Все в порядке, сэр, только купите гроб подороже!

— Она пару суток лежала в холодильнике, в морге, разве нет? Да что, вскрытие же!

— Плевать на холод. Мнееще лучше. А резать ее никто не резал, поверь. Никто ее ножом не трогал.

"Я понимаю, почему", подумал Артем, вспомнив глаза ее отца. Ставер единственную дочь на разделку бы не отдал, как курчонка какого, и плевать ему на правила. Бабло побеждает зло, и отменяет законы. Тем более в России.

— Так. — Сказал он, немного успокоившись. — И что нам делать? О! Ты сможешь явиться к ее отцу и приказать ее откопать? Например? Думаю, ты оставишь глубокое впечатление.

— Прости, Арти. Я могу говорить с тобой, мне повезло, ты воспринял мой посыл, но не являтьсядругим… да и отделиться от кадди и улететь я дальше десятка футов не сумею. Я как факин джинн в лампе.

— Хорошо. То есть не хорошо, все хреново, но лады. То есть я являюсь к ее отцу, убитому горем. Прошу минутку внимания и рассказываю, вот, есть такое доброе привидения с мотором, но я его вам показать не могу, пардон. И это оно мне сказало, будто вашу дочку вы схоронили заживо… одно интересно, он сам меня придушит, прикажет своим павианам, вызовет полицаков или сразу психическую? Скорее сначала полицаков, а они уж передадут грешного раба твоего психбригаде.

— Ты прав. О, Суббота, ты прав.

— А ты думал. А может, попросишь спасателей вызвать? Ну, чтобы повязали сразу, не дожидаясь врачей. — Артем замолчал. Ветер гнал по небу серенькие облака, наверное, ночью будет дождь. Качался высокий бурьян у голубой оградки, развевались траурные флажки. Ах да, гирлянду же не снял. Черт с нею. — Ты уверен что вытащишь?

— Как в своем afe pesonel[8], пока был жив. Я знаю это поганую магию. Я сам ей… ну, в общем, знаю.

— Понял. Принято. — Артем завел двигатель и тронул Кадиллак. Все давно уже разъехались, когда он миновал распахнутые кованые ворота.

— Куда мы?

— Домой.

— А…

— За лопатой.

4

"Куда ж ты, Тёма, поперся, а я, тятянька, Жучку из колодца доставать".

Лопата, трос нейлоновый, лом, тот самый, фонарь на лоб с запасными батарейками. Все крупногабаритное добро Артем завернул в брезент и сложил в катафалк. Сверток глухо брякнул. Вот так же доктор у Кинга поехал за сыном. Просто псих. Складной нож и по мелочи в карманы. А. Еще спальный мешок. И ничего доброго он не привез.

Камуфляж и берцы, и за сторожа сойдешь.

Готово.

Я — малолетний грабитель могил.

Он сел за руль часа за два до полуночи.

Кивнул графу в зеркальце. Тот кивнул в ответ. Мотор заворчал, тяжелая машина захрустела гравием у его ворот. И неизвестно, вернемся ли мы еще. По крайней мере без сопровождения и наручников.

Полнолуние — удача. Даже фонарь не особенно нужен. Хорошо еще, он поставил хорошие светодиодные лампы вместо слепого барахла, что светило тут штатно. В машине было тепло, он включил отопитель, но Артем ощутил холодный комок где-то в районе желудка.

Коту остались тазик воды, миска еды и дверца внизу входной двери. Кот не пропадет. Бойцовый кот нигде не пропадет. Еще восемь жизней осталось, не то что у хозяина.

Катафалк вывернул на шоссе и пошел отсчитывать километры. Белые цифры в черном окошечке. Спидометр скручивают всегда, продавая машину, даже не думай иначе, сынок. Мы же не японцы, у тех это, кажется, уголовная статья.

Самые дальние и самые неухоженные ворота кладбища никогда не охранялись. И как обнаружил Артем давным-давно, даже не запирались. Впрочем, сколько