нетрудный, а водить я люблю…

И он рассказал все со дня, когда приехал в странный, забитый раритетами гараж и увидел черного демона. Пропустил только историю с кладом. Зато подробно описал кота. И увидел, как она задумалась.

Теперь, похоже, из некрофилов она перевела его в сумасшедшие, говорящие с духами.

— То есть кто-то так сильно хотел моей смерти?

— Выходит, так. Чтопомнишь последнее?

— Примерка платья. Оно мне, кстати, жало в груди, надо было расставлять… и потом я уже здесь. Иманьяк передо мной.

(Язва)

— А. То есть никаких световых туннелей, выхода из себя, ничего не помнишь?

— Нет. Вообще ничего.

— Ах да, извини, забыл. — Он достал из кармана тяжелый драгоценный крест и протянул ей. — Твое имущество.

— ЧТО?

— Его положили тебе в руки. В гроб.

— Да какого чер… оставь себе, грабитель!

— Вещь ценная.

— Тем более оставь. Плату за спасение.

Она снова глянула на планшет. Там крутилось чье-то инставидео, Ставер шевелил губами над ее гробом, — Господи, бедный папа! Мало мамы, ещея! И Вадим! Слушай, если все правда, отец отблагодарит, миллионером станешь.

"Я и так миллионер" чуть не ляпнул Артем, но вовремя спохватился.

— И чего ты теперь хочешь делать? — спросила Ангелина.

— Спать. Смертельно. Ты-то лежала, а я копал полночи. Я бы сказал, утром связаться с твоим отцом, чтобне поднимать сейчас, пусть он тебя забирает, и разгребайтесь там сами. Да, поздравляю с воскрешением. Но как хочешь, можешь топать в ночь прямо так. Одежду потом верни. Если поесть (он не выдержал, зевнул) ыы… все что на кухне твое, лопай. Коту не давай, он сытый. А я (зевота не отступала) ыыы… к себе.

Она промолчала.

Он сходил в ванную, кое-как почистил зубы, ушел в спальню. Еле содрал с ног берцы и рухнул в неразобранную постель и во тьму.

Разбудил Артема запах кофе. Солнце заливало его постель сквозь бежевые жалюзи окна. Ноги и руки гудели, как налитые свинцом. Так. Что вчера было? Приснилось (неплохо бы)?

— Кофе на столе в кухне! — позвал звучный женский голос.

Не приснилось. Плохо дело. Ну хоть не зря съездил вчера.

Он выглянул в комнату. Ангелина сидела с планшетом на коленях, водя пальцем, кото-зомби Ося, предатель, лежал у ее стройного голого бедра с наслаждением на морде — она почесывала ему загривок ногтями левой руки.

Артем прошел в кухню, там на столе ждала чашка кофе, с молоком, как он любил, два тонко нарезанных бутерброда с сыром и сахарница. Боги, боги мои, спасибо.

Он вернулся, жуя и отхлебывая.

— Утро доброе. Ты поспала хоть немного?

И подумал — уже на какое-то семейное утро похоже.

— Да, успела. Я решила, теперь ты меня не задушишь во сне, раз раньше не стал. К тому же ты храпел. Такое не подделать.

Из планшета донесся стон, потом очень характерные звуки… что за черт?

— Эээ… ты прости, если не вовремя встал, но…

— Теперь уже ты думаешь, извращенка? Да какого… на, погляди!

Там на видео — камера смотрела откуда-то сбоку-сверху, смутно знакомый мускулистый блондин развлекался с также смутно знакомой темноволосой девицей. Встреча была в самом разгаре.

— Нравится? — с горечью спросила Ангелина. — Прямо на порнхаб выкладывай. А, ты-то не узнал. Вадик, золотой парниша. Красавчик. Мой нареченный. Вам, мужикам, что, совсем никому верить нельзя? И ведь клялся, говнюк, в вечной любви, на яхте катал, в рестораны в Париже водил… ой, какие вы все сволочи! С моей же школьной подружкой! Аатлично справляется, убитый горем, а! Стоило только…

— Умереть? Погоди, а ведь я эту девицу видел. Так ты ее знаешь?

— Еще бы. Кроткая девочка, Марьяночка, сюсенька такая… "Ангелочка, ты красотка, будьте счастливы всегда-всегда", ах ты тварь! Я ее на свадьбу позвала, представляешь?

— Понимаю. Я ее на кладбище с ним видел. Под руку.

— Уже на кладбище?! У моего гроба?!

— Она чего-то сильно боялась. Я потому и запомнил. Прямо в ужасе была.

— Она? В ужасе? Таак… — Ангелина зарылась пальцами в волосы, высохшие и блестевшие чистым золотом, Артем вспомнил свои слитки 999-й пробы. — А может это она, сука? Меня угробить, его прихватить? Ой, козееел! Твари!

— Ну откуда я знаю. Мало ли отчего она могла переживать. Погоди, а откуда видео?

— А это я еще когда в его квартире прилепила жучки. Так, на всякий пожарный. Папа мне помог с технической частью. И чтобы можно было посмотреть в любой момент через свой аккаунт в сетях. Ну вот… порадовалась. Узнала. Так они, может, и раньше?! Ах ты б…дь неумытая! Слушай, думаешь, я гадюка, да?

— Самую малость если.

— Респект за откровенность. Надо звонить папе. И звонить будешь ты!

— Почему это?

— Ну подумай немного. Вчера он меня… похоронил. А сегодня звонит мертвая дочь с того света "папенька, а ты меня закопал заживо, поздравляю!" Нельзя так с человеком. Слушай, ну я тебя прошу, ну сделай для меня?

Она заглянула ему в глаза с таким выражением красивого лица, что Артем ощутил головокружение. Что за бредни. Веревки ведьма из него еще будет вить.

— Хорошо. Раз мы в ответе за тех кого приручили.

— Спасибо, ты чудо что за маньяк!

— Он ведь Андрей…

— Михайлович.

Он принес мобильник. Было девять утра. А, конечно. Нашел позавчерашний контакт, сохраненный на всякий случай как "Клиент дочь". Хорошая привычка, пригодилась.

Ставер ответил сразу. Артем не успел собраться с духом.

Да какого Субботы, короче и по делу!

— Андрей Михайлович, это вы? (И чуть не ляпнул привычно "доброе утро", ни черта себе у человека сейчас доброе)

— Да, кто говорит?

— Мне надо вас увидеть. Поговорить. В таком месте, где никто не услышит. Серьезно, это очень важно. Касается вашей дочери.

Пауза. Знал бы, кто, закусив губу, ждет ответа рядом.

— А в чем дело?

— По телефону не могу. Поверьте. Много времени не займет.

— Ладно. В четыре часа в скверике за домом журналиста. Знаете такой?

— Конечно, бывал там. (Место уединенное, на окраине, деревья и кусты, подойдет). В четыре часа буду.

Ставер отключился.

— Спасибо, — сказала вчера еще покойная дочь. — Теперь только мне надо переодеться… не в платье же мертвецкое влезать, черт бы его взял. А в этом меня как бомжиху заметут.

— Ладно. Давай купим тебе одежку. Только я Прадо не потяну, знаешь ли.

— Съездим в секонд. Компенсирую я тебе расходы. Погоди, мы на Полевой сейчас? Я в карты заглянула, на всякий случай.

— Полевая, четырнадцать. Тут километрах в пяти был магазинчик.

— Отлично. У тебя темные очки есть?

— Ну есть где-то.

— Не хочу светить своей красотой. Узнают, будет тот еще дурдом.