— Легенды? — тупо спросил я.

— Мальчики!

Мы посмотрели на Вику.

— Не ссорьтесь, а? — Вика поставила перед нами тарелки. —Лучше поешьте перед следующей рюмкой. А ты, Лёня, налей мне водки.

— Ты ведь хотела пить ликёр, — буркнул я.

— Я передумала.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

Она всё слышала. Или почти всё. И понимает, что я сейчасиспытываю.

Это — мы понимаем.

Несмотря ни на что.

— Спасибо, Вика, — сказал я. — Не хочется пить водку водиночестве.

Мы даже успели выпить, перед тем как в дверь раздалсязвонок.

Где-то часов в одиннадцать я стоял на балконе с Васей иВолодей, молодыми аспирантами Недосилова. В руке у меня была полная рюмка, вголове — шум, в душе — пустота.

— Итак, что мы имеем в результате? — доносился из гостинойголос Недосилова. — Как мы убедились, неквалифицированные программистыразвлекательного центра «Лабиринт Смерти» допустили падение сервера. Признаватьошибку — значит получить взыскание. И тогда рождается версия, что всему винойбыл дайвер. Если разобрать остальные мифы, то мы обнаружим, что в основекаждого лежит некомпетентность, непрофессионализм, самомнение. В средние векапроще было признать причиной эпидемии злое колдовство ведьм, чем потоки фекалий,струящиеся по улицам городов. В наши дни козлом отпущения стали несуществующиедайверы…

Я глубоко затянулся сигаретой, которую стрельнул у Володи.Курю я редко, но сейчас хотелось.

Ребята рядом жадно внимали голосу шефа. Правильно делаете,скоро станете кандидатами наук. Ниспровергнете все мифы, выправите кривду,подведёте прочный базис под шаткую надстройку.

— А почему именно дайверы, а не хакеры? — спросила Вика. Онауже с полчаса сидела с рюмкой перед Недосиловым, слушая вдохновенный рассказ коллеги.

Интересно, Андрей не понимает, что его самого сейчасизучают?

— Хакерами мнят себя все, или почти все программисты, —моментально объяснил Недосилов. — Признать вину хакеров — всё равно чторасписаться в собственной некомпетентности. Другое дело — дайверы. Сверхсила,люди с особыми способностями. Им проиграть не стыдно… Виктория, ты ведь и самазанималась изучением дайверов?

— Мне это наскучило, Андрей.

— Зря, зря… Крайне любопытно.

— Но их ведь нет, Андрей.

Ирония в голосе была так глубоко, что я с трудом её заметил.

— Реальность предмета исследований не важна, Вика!Исследование самоценно само по себе!

Я посмотрел на глубокомысленное лицо Василия. Кивнул ему,поднял рюмку:

— За важность несуществующего.

Мы чокнулись.

— Нам уже пора. — Володя посмотрел на товарища: — СкажиАндрею Петровичу… скоро поезд.

— Сам скажи, — огрызнулся Василий.

— Андрей! — обернувшись, крикнул я. — На поезд не опоздаете?Тут ребята волнуются!

Наступила неловкая пауза.

— Действительно… — сквозь тюль я видел, как Андрей неохотноотрывается от дивана. — Виктория, тебе надо приехать в Питер, попробуемосвежить твои старые наработки. Обещаешь?

— Попробую. — Вика встала.

Собрались они быстро — и Недосилов, и его аспиранты. Вот чтоценю в людях — это умение быстро прощаться.

— Леонид, рад буду вас видеть! — Андрей даже руку мне пожалнеобычайно крепко, видимо, и впрямь ему понравился вечер. Ещё бы, послеблистательного выступления на конгрессе — повторное выступление, перед когда-тоизвестной, а ныне погрязшей в быту коллегой и её наивным мужем…

— Взаимно, — ответил я.

Дверь за ними я запирал очень тщательно. Видимо, перебрал.

— Лёня…

Я посмотрел на Вику. Она стояла, прислонившись к стене,как-то обмякнув и словно даже постарев.

— Меня нет, — ответил я. — Вика, нам же доказали? Меня нет иникогда не было. Я — легенда. Миф. Несколько абзацев в чужой диссертации.

Она молчала.

— Я не шёл в Аль-Кабар. Я не вытаскивал Неудачника изЛабиринта. Я не прятался в публичном доме, ведь его хозяйка тоже несуществовала в природе. Я лишь воплощение чужой некомпетентности. Человек,никогда не входивший в глубину, доказал это.

— Леонид, пойми, он очень талантливый учёный…

— Вижу.

— Он просто очень увлекается. Если принял какой-то тезис заистину, то никогда от него не отступит. Найдёт опровержение всему, что неукладывается в теорию и доказательства самым сомнительным фактам.

— Прекрасный учёный…

— В одном он прав. — Вика посмотрела мне в глаза. — Дайверовнет. Теперь нет. И это надо признать.

Я мог бы сказать, что давным-давно это понял и признал. Нопредпочёл промолчать.

— Давай уберём завтра? — тихо сказала Вика.

— Давай.

— Пойдём спать?

— Не хочу… правда, не хочу.

— Сова… — негромко, с лёгкой-лёгкой насмешливостьюпроизнесла Вика. И на миг мне захотелось наплевать на всё.

Лечь спать. А завтра, рано утром, начать обзваниватьзнакомых — в поисках нормальной работы.

— Я не сова, — сказал я. — Не сова и не жаворонок. Таких зверейи не сыскать, как я сплю.

— Спокойной ночи, Леонид. — Вика повернулась и пошла вванную.

— Спокойной ночи, — пробормотал я. Два года назад самамысль, что я могу сесть за машину, когда Вика ложится спать, показалась бы мнечудовищной.

Как всё меняется.

Когда дверь ванной закрылась и зашумела вода, я торопливопошёл в гостиную. Меня слегка вело — всё-таки я выпил слишком много. На ходу ястянул рубашку и джинсы, бросил на диван. Ухватил со стола кусочек сыра, запилглотком апельсинового сока.

Комбинезон оказался влажным, давно пора хорошенькопросушить… Я подключился к компьютеру, посмотрел, как оживает экран.

Меня нет. Никого из нас больше нет. Так?

Бешенство, холодное и яркое, начало закипать в душе.

Под ногами — жёлтый песок. Жарко, очень жарко, порывы ветразаставляют щуриться. Впереди — пропасть метров в сто шириной, за ней —восточный город. Минареты, купола, всё в оранжево-жёлто-зелёных тонах.