И если для этого мне придется пойти против родителей, заслужить их немилость… Пускай!

В конце концов, после сегодняшнего ужаса, предательства такого, я еще долго буду злиться. И сама, может, откажусь с ними общаться!

— Тогда, Нэй, позвони в посольство, представься и обрисуй ситуацию. Они скажут, что тебе делать. Поняла?

— Да, конечно. Поняла. Завтра с утра, как начнется рабочий день…

— Ну вот и хорошо! А деньги… Я займу тебе, тебе нужно будет только карточку завести, виртуальную. И все. Я тебе скину на билет.

— Но, Лаура… Ты же на Ибицу…

— Вот вместе и поедем! Не кисни, поняла? Все сделай правильно, Нэй!

— Да, да… Спасибо тебе, Лэй!

Я отключаюсь, смотрю в окно, на темную-темную ночь. И думаю о том, что правильно выбрала друзей, несмотря на недовольство родителей. Слава богу, друзей можно выбирать. В отличие от родителей.

В груди все клокочет, болит, опять наворачиваются слезы, но я им не даю воли.

Лаура права, нечего раскисать. Уныние ведет в бессилию. А мне нельзя сейчас быть бессильной.

Пытаюсь зарегистрировать онлайн-карту, но от волнения и усталости путаются мысли, потому решаю оставить это все на завтра.

Умываюсь, долго смотрю на себя в зеркало.

Губы красные… Словно… Кто-то целовал?

От этой мысли заходится сердце волнением.

Кто мог меня целовать? Я не помню… Меня никогда не целовали… Может, мне тоже от Рустама прилетело? Может, я пришла в себя в машине, и он меня отхлестал? Как Алию?

Но я бы точно помнила…

Я задумчиво трогаю губы и эти прикосновения будят тактильную память…

Жесткую подушечку большого пальца, скользящего по нижней губе, насильно оттягивающего ее.

Шепот, хриплый, схожий с рычанием зверя:

— Сладкая…

А затем… Затем огненное прикосновение чужих губ. Захватническое и грубоватое, но от того не менее чувственное.

Я пытаюсь протестовать, не раскрывать губы, но захватчик настойчив, он напористо целует, добиваясь моего невольного ответа… И, обрадованный им, жадно терзает мой рот, действуя жестко и нахально… Его щетина, нет, борода! — щекочет вокруг губ, царапает…

А я тону, тону, не умея задержаться на поверхности сознания, и, наконец, отключаюсь…

Я трогаю себя за щеки, провожу пальцами по губам. Смотрю в ужасе на свое безумное отражение.

Кто это был? Кто тот мужчина, насильно и так сладко целовавший меня? Как мне теперь с этим жить? Позор, ох, какой позор!

Закрываю лицо руками, торопливо забираюсь под одеяло, скручиваясь, словно в утробе матери.

И зажмуриваю веки, словно стремясь оградить себя от происходящего. От ужасного дня, кошмарного вечера и жуткой ночи, сломавших мою прошлую жизнь, разрушивших ее на корню…

Завтра. Все будет завтра.

Утром, когда я просыпаюсь, первое, что обнаруживаю — отсутствие моего телефона на тумбочке…

— Тетя, верните мне телефон! Вы не имеете права!

Я уже битый час пытаюсь достучаться до родственников, угрожаю Гаагским судом и заявлением в полицию, но ничего не происходит.

Потому что достучаться я пытаюсь в прямом смысле этого слова.

Дверь в мою комнату оказалась заперта, на мои крики никто не реагирует.

У меня полное ощущение, что огромный дом бабушки вымер.

За окном, выходящим на зеленый палисадник, тоже пусто. Ни одной живой души, кроме кур, равнодушно роющихся в траве.

Открыть окно я не могу, не разбив его. А разбивать… До такого я еще не дошла.

И, к тому же, какой смысл разбивать?

Быстро выбраться все равно не смогу, прибегут… А, если выберусь… У меня нет документов. Никаких.

Вместе с телефоном пропал паспорт, карта, куда отец отправляет мне деньги… Все пропало! Все!

Я отсюда смогу добраться до посольства только пешком… Если пойму, в какой стороне столица. А я не пойму!

Ужас сковывает, делает слабой и безвольной, и, одновременно лишает разума.

Никогда я не была настолько беспомощной!

Никогда не находилась в таком ужасном, безвыходном положении!

И кто меня в него погрузил?

Мои родные! Мои самые близкие люди! Кровные родственники!

— Откройте! Откройте! Я все равно… Слышите? Все равно не соглашусь! Да я вашему жениху в лицо вцеплюсь! Ни один мужчина не захочет брать к себе в дом бешеную кошку!

Ответа предсказуемо нет.

Я без сил опускаюсь на пол прямо у двери и плачу. Опять плачу.

Больше ничего не удается сделать.

Ложусь на ковер, обхватываю себя, подтягиваю колени к груди… Почему они со мной так? Что я им сделала?

Опять начинаю подвывать, но уже тихо и обессиленно, от жалости к себе.

Неожиданно отчего-то вспоминается хриплый голос, шепчущий мне на ухо: «Сладкая…», и крепкие руки неизвестного спасителя.

Вот бы он был сейчас здесь…

Он бы не позволил… Конечно, не позволил. Спас бы…

Поплакав еще немного и пожалев себя, я со стоном поднимаюсь и бреду в ванную. Хорошо, что комната оснащена отдельным санузлом, а то не избежать бы конфуза.

Смотрю на себя, уставшую, заплаканную, в зеркало. Волосы размотались из косы и теперь обволакивают меня пышными прядями. Мешаются, словно душат.

А что если…

Мысль приходит в голову сумасшедшая, но, в принципе, вполне рабочая.

Почему бы мне не обезобразить себя?

Например, отрезать эти длинные волосы, которыми так гордится моя мать? А еще… Нет, до прямого членовредительства я не решусь.

Но волосы… Может, жених увидит мою короткую стрижку, решит, что я — порченная, и отпустит? Откажется?

Воодушевленная, я хватаю ножницы, но в следующее мгновение дверь ванной комнаты открывается, и ко мне кидается тетка. С криком отбирает ножницы, что-то выговаривает настолько быстро, что я не успеваю даже понять, о чем она.

— Рустам! Ай, Рустам! — зовет она сына, и через мгновение появляется мой брат.

Вот только совсем не похож он на того добродушного здоровяка, что забирал меня из аэропорта совсем недавно.

Теперь Рустам выглядит ужасающе. Огромный, грозный, с черной короткой бородой и насупленными бровями, он смотрит на мать, затем переводит взгляд на меня… На ножницы в руках тетки…

Делает шаг ко мне и несильно, но очень обидно бьет по щеке:

— Только попробуй что-то с собой сделать! — рычит он, перехватывая вторую мою руку, которой я инстинктивно замахиваюсь на него, — неблагодарная тварь! Родители всю жизнь заботились о тебе, семья приютила тебя, и это после того, как ты чуть не опозорила нас на весь город своей выходкой в ночном клубе! Да еще и сестру мою чуть не лишила мужа! Хорошо, что Азат сумел все замять! И теперь ты еще и не согласна? Да ты радоваться должна, что такой человек, несмотря на всю твою грязь, все же согласился тебя взять в свой дом! Я бы — не взял!