– И зачем? – повторил вслед за ним Камень.

– В момент покупки он испытывал удовлетворение или дажеудовольствие. Ему необходимо было сделать покупку, чтобы достичь какой-то своейцели, например самому себе казаться не хуже других, тех, которые эту вещь ужеимеют. Или даже бери выше – ему хотелось казаться лучше тех, кто такую покупкусебе позволить не может. Ему или ей хотелось чувствовать, что он или она тожене лыком шиты и могут купить брендовую шмотку.

– Какую-какую? – переспросил Камень, услышавшийнезнакомое слово.

– Брендовую. Это у людей такое слово для обозначенияпродукции известной фирмы. Среди человеков очень часто попадаются такие, ктовообще покупает только брендовые вещи, потому что это якобы свидетельствует оего успешности, богатстве, о его высоком статусе. В общем, у людей в головахполно мифов по поводу этих брендов и фирм, и вот, совершая покупки, онизачастую просто тешат собственное самолюбие и мелкое тщеславие. А эта потеха –дорогая, она денег стоит. Ты что же думаешь, какая-нибудь фифочка покупаетпятую или десятую шубу, потому что ей зимой на улицу не в чем выйти? Нет, она платитденьги исключительно за то, чтобы чувствовать себя не хуже прочих фифочек изсвоего окружения. И тот факт, что она эту шубку наденет, может быть, всегодва-три раза, а потом повесит в шкаф, вовсе не свидетельствует о том, что оназаплатила деньги за то, что ей не нужно. Шуба как таковая ей не нужна, этоправда, а вот приобретение шубы – очень даже нужно, и за это она готоваплатить. И платит.

– Ладно, это я понял. Но ведь покупка десятой шубы –это не доброе дело, а мы начали именно с добрых дел. Я пока связи не улавливаю.

– Да связь-то самая прямая. Механизм один и тот же.Совершая любое доброе дело, человек делает его зачем-то, а не просто так.Например, ему хочется почувствовать себя великодушным, широким, щедрым. Или емунеобходимо ощущать собственную нужность, ему хочется думать, что без него необойтись, что в нем есть потребность. Или ему, как нашей дорогой Аэлле, хочетсяпозиционировать себя покровителем и благодетелем сирых и убогих, обделенных инесчастных, тем самым создавая у себя иллюзию собственной успешности исостоятельности. Все, что человек делает, он делает зачем-то, запомни это,мил-друг, раз и навсегда. А если кто-то станет тебя убеждать в том, что этоцинизм и мизантропия, – не верь. Просто люди пока не научились сами себеговорить правду и прикрываются мифами.

– Не уверен, что ты прав, – задумчиво произнесКамень. – Ведь есть же на свете чистые душой, совершенно бескорыстныелюди…

– Ой, опять ты за свое! – недовольно перебил егоЗмей. – Да ты вообще слышишь, о чем я тебе толкую? Чистый душой человекпотому и совершает свои добрые поступки, что хочет сохранить свою душу вчистоте. В этом и состоит его личный интерес. Почему ты думаешь, что в слове«интерес» есть некая грязная подоплека? Интерес может быть очень дажеблагородным и морально поощряемым. Но все равно он есть, и именно он диктуетлюдям потребность в совершении тех или иных поступков. Интерес – это и естьистинная мотивация, а удовлетворение этого интереса – истинная цель.

– Все равно это как-то… – начал было Камень, ноЗмей снова перебил его:

– Хорошо, давай возьмем грубую и понятную ситуацию:уход за тяжелобольным. Он лежачий, из-под него надо выносить судно,переворачивать его, смазывать пролежни, по нескольку раз в день менятьпостельное белье, потому что у него недержание мочи и кала и он не всегдауспевает вовремя попросить «утку». В комнате стоит вонь. Кроме того, этотчеловек уже в маразме, неадекватен, кричит, плачет, ничего не помнит и ничегоне понимает. Кормить его нужно с ложечки, и, как у маленького ребенка, половинаеды оказывается на пижаме и постели. Ты можешь представить себе человека,которому было бы в радость ухаживать за таким больным?

– Ну, за деньги-то…

– Правильно. За деньги. А если без денег? Ну, включифантазию.

– Тогда, может быть, за наследство? – предположилКамень.

– Может быть. А если и не за наследство?

– Так если этот больной твой близкий родственник,приходится ухаживать, куда ж деваться.

– Никуда не деваться, просто не ухаживать – и все.Бросить на произвол судьбы или сдать в приют. Но ведь не сдают и не бросают, атерпят и ухаживают, хотя никаких денег им за это не перепадает. Почему?

– Ну как это так? – сердито удивилсяКамень. – Как это можно: бросить старого больного человека на произволсудьбы. Представить себе не могу.

– А ты представь, потому что находятся такие, которыеименно так и поступают. Не скажу, что они встречаются на каждом шагу, новсе-таки встречаются. То есть такое поведение вполне реально. Но большинствовсе-таки терпит и не бросает больных стариков. Вот ты мне объясни, почему однипоступают так, а другие – эдак.

– Наверное, тем, которые больных бросают, наплевать намнение окружающих. Все, что я знаю о людях, свидетельствует о том, что они ктакому поведению относятся неодобрительно. Но, видимо, находятся человеки,которым неодобрение общества не мешает чувствовать себя вполне комфортно.

– Верно говоришь, – снова кивнул Змей. – Иесли следовать твой логике, то получается, что те, кто терпеливо, сцепив зубы,ухаживает за больным, это люди, которым мнение общества не безразлично. Они нехотят, чтобы о них думали плохо, они не хотят быть изгоями в своем обществе,вот за это они и платят.

– Ишь ты! – хмыкнул Камень. – Ловко у тебявсе вышло. Но ты меня все равно не убедил. Наверняка есть еще причины, покоторым люди бескорыстно ухаживают за тяжелобольными.

– Назови, – предложил Змей.

– Из милосердия, из жалости. Из доброты, – твердопроизнес Камень.

– А из милосердия – это как? – в голосе Змеяпослышались некие коварные нотки. – Из жалости – это как? Попробуйпереведи эти эмоции в вербальную форму.

– В вербальную? – Камень задумался. – Я,конечно, не человек, но из всего, что я знаю о людях, можно предположить, чтоэто будет звучать примерно так: «Мое сердце разрывается, глядя на то, какиестрадания приходится переживать этому больному, и с моей стороны будет простобесчеловечным не помочь ему». Вот так как-то.

– Умница! Теперь развей, пожалуйста, эту мысль,особенно вторую часть фразы.

– Да куда ж ее еще развивать? – удивилсяКамень. – Я и так вроде бы все сказал.

– А ты напрягись, попробуй.

– Ладно. Мое сердце разрывается, мне от этого больно, ая не хочу, чтобы мне было больно и чтобы сердце разорвалось. Я вижу страданияэтого больного, мне кажется бесчеловечным иметь возможность помочь ему и приэтом не помочь, а я – человек и не могу вести себя бесчеловечно. Я просто небуду сам себя уважать, если не окажу ему помощь. Я не могу быть бессердечным.Всё, – выдохнул Камень. – Я иссяк. Я не знаю, как еще можно развитьэту мысль.