— Ты хочешь сказать, не подкупили ли меня Прирожденные? —ничуть не обидевшись, весело рассмеялся тот. — Ну, едва ли мое слово многоезначит для тебя, однако все ж скажу — нет, я не подкуплен. Просто я слишкомхорошо знаю, кто такие Драконы.

— Я это тоже знаю, — сухо сказал Ритор. — Я помню и злобу, иярость, и бессердечие Властителей. Потому я согласился… тогда. Но нельзя убитьвсю Силу мира. И не нужно, наверное…

— Клан Воды не пойдет больше ни под чью руку, сколь быдоброй и милосердной не казалась она вначале, — серьезно ответил Торн. — Будьэто Прирожденные, Властители или же наилучшие из нас, магов. Запомни это,Ритор. Мы будем драться. Ради этого мы выследили и взяли Огненных, первымипролили их кровь. Потому что столкуйся ты с ними — и новый Дракон,могущественный, почти неуязвимый, предъявил бы свои права на трон. Да, мыпозвали Убийцу! Он уже в пути. Так что, Ритор, даже если твой замыселисполнится — каким-то чудом, ибо тебе предстоит умереть, зала окружена — новогоВладыки над нашим краем не будет. Я достаточно четко выразился, почтенныйРитор?

— Более чем, — ответил волшебник.

— Тогда, — Торн сделал широкий жест, словно хозяин бала, —пользуйся случаем! Ешь, пей и веселись, ибо только так, в веселии духа, должноуходить из жизни истинному магу. И, мой тебе совет, сходи наконец к девочкам.Эти кошечки — м-м-м! — Он прищелкнул языком и закатил глаза, словно продавецрабов на невольничьем рынке. — Думаю, успех тебе обеспечен, только смотри, неперетруди чресла раньше времени. — Предводитель клана Воды внезапно оборвалразговор, резко свернув в сторону.

Только теперь Ритор понял, что на них с ужасом смотрит весьогромный зал.

Спать на полу — развлечение для молодых. К утру Виктор эторешил окончательно. Не то чтобы болели спина или бока, но и отдохнувшим он себяне чувствовал. Еще безумно раздражало, даже сквозь сон, отсутствие краякровати. Наверное, человек всегда боится свалиться на пол. А когда такаявозможность отсутствует — подозревает что-то неладное.

Уже просыпаясь, но еще не открывая глаз, Виктор перевернулсяна спину. Да, попона боевого коня, наверное, поудобнее тощего одеяла…

Попона боевого коня!

Он вспомнил сон — мгновенно и ярко. Умирающий белый конь. Иего рука с кинжалом. Мерзко. Ему редко снились такие красочные и неприятныесны. А вчера, после появления Тэль…

А здесь ли она еще?

Виктор открыл глаза. Окажись квартира пустой, он бы испыталоблегчение. Даже если девочка прихватила бы с собой сгоревший телефон,самовыкручивающуюся пробку и прочие сокровища.

На тахте и впрямь никого не было.

Виктор встал, машинально заправляя майку в трусы,прислушался. Полная тишина. Ну вот, самый примитивный поворот событий оказалсяверным. Проверить, на месте ли деньги?

И тут на кухне что-то легонько звякнуло.

Мгновение поколебавшись, Виктор все же натянул вначаледжинсы, а только потом выглянул на кухню.

Тэль стояла у плиты. Под сковородкой горел газ. Девочкапросто что-то готовила.

Что-то очень странное.

— Доброе утро, — выдавил Виктор, испытывая легкое разочарование.Лучше бы бумажник сперла…

— Доброе, — согласилась Тэль, не оборачиваясь. Выдержка унее была потрясающая. Или она умела видеть затылком. — Я завтрак готовлю.

Виктор подошел к плите. Мрачно посмотрел на сковороду.

Кажется, это была яичница. Со скорлупой. Также в сковородеугадывались куски сплавившегося сыра, ломтики колбасы, мелко накрошенныекусочки хлеба и чахлые веточки укропа.

— Спасибо, — только и сказал Виктор. Все-таки девочкабольна.

Выдержки у него хватило даже на то, чтобы начать есть жуткуюстряпню. Как ни странно, оказалось вкусно. Вот только необходимость вылавливатькусочки скорлупы…

— Все ешь, — строго сказала Тэль. — Скорлупа тоже полезна.

Происходящее начало его понемногу забавлять. Дней через пятьон уже сможет рассказывать эту историю со смехом. И даже добавит пару-другуюпричуд к характеру бедной девочки.

— Я постараюсь, — пообещал он.

Больше всего Виктора тревожила мысль, не забудет ли Тэль овчерашнем решении отправиться домой. Мало ли, может быть, ей уже понравилось?

— Пора, — она снова угадала его мысли. — Ты обещал меняпроводить, помнишь?

— Конечно, — Виктор с облегчением, и в то же время — вотведь незадача! — со странным чувством обиды поднялся из-за стола. Значит, дажедля чокнутых девочек он не представляет никакого интереса!

— Я помою посуду, а ты пока собирайся, — обронила Тэль.

— Оставь, я потом сам уберу.

— Нельзя.

Пока девочка гремела на кухне посудой, Виктор выбрал изшкафа рубашку посвежее, проверив мимоходом, на месте ли деньги, очень надежно иоригинально спрятанные под стопкой простыней. Натянул легкий свитер — за окномбыло солнечно.

— Ты готов? — требовательно спросила Тэль.

Виктор устало посмотрел на нее. Хорошенькая девчонка, иглаза нормальные. Будь они и впрямь зеркалом души…

— Ничего не забыл?

— Шнурки погладить.

Тэль нахмурилась:

— Зачем?

Виктор вздохнул:

— Иди сюда.

Без лишних церемоний он развернул девочку боком, взялся засвитерок — тот, кстати, оказался аккуратно заштопанным, надо же, нашла иголку инитки, — закатал вверх. Пластыря не было. И шрама тоже. Чувствуя, что сходит сума, Виктор развернул Тэль — та послушно вертелась в его руках.

Бред. А что же он вчера обрабатывал перекисью? Нарисованныйпорез? Угу. Не первый же год имеет дело с ранами!

— Тэль, — деревянным голосом сказал Виктор. — Где твоя рана?

— Заросла.

— Я серьезно.

— Я тоже.

Статейки про экстрасенсов, усилием воли затягивающих раны, —это для газет. Но что делать, когда собственные глаза подтверждают — нетникакого пореза! И не было никогда! Кожа чистая и розовая, как у младенца.

Виктор с легкой опаской отстранился от девочки. Спросил:

— А ты одна домой не доберешься?

— Ты же обещал, — с ноткой обиды сказала Тэль.

— Ну… да…

— Пошли, — девчонка была непреклонна.

— Так что с твоей раной? — В конце концов, это даже простоинтересно. Хилер она филиппинский, что ли?