мы идём вместе, или я отказываюсь нанимать вас, — пожал плечами Дайск, — и вы можете разбираться между собой, оставшись здесь.

— Заплачу золотом, — проговорил на всесолнечном Тэмин. Он уставился на метательный нож, который я по-прежнему держал в руке. Я поймал себя на том, что безотчётно прислушиваюсь к биению, доносившемуся из глубины рукояти. — За нападение и за клинок. Он для вас, людей, бесполезен. Сигнальник это.

Показное равнодушие в его голосе меня не обмануло. Для него нож был важен, и я догадывался о причине. Клинок таил в себе определённую силу. Я припомнил, как Тэмин, достав его, обрёл на пару мгновений сверхъестественную скорость, что и подарило ему шанс попасть в ашуру.

Слабое биение в рукояти подталкивало, словно просило о чём-то. Я не удержался и мысленно потянулся к нему. Вобрал в себя пульсацию, — и с трудом удержался от возгласа.

В мышцы влилась кипучая энергия, требовавшая тотчас найти ей применение. Стоять неподвижно стало сродни пытке: хотелось бежать, прыгать, сделать сальто — почему-то я был уверен, что смогу и кувыркнуться, и даже промчаться по стене, если понадобится. Разумные вокруг замедлились, как мухи, попавшие в кисель, а воздух немного уплотнился. Я приметил одинокий листок, подхваченный ветерком; он парил как в замедленной съёмке.

Наваждение схлынуло так же быстро, как пришло. Оно оставило после себя отвратительно потяжелевшее, неповоротливое тело и мимолётную тоску по неповторимому ощущению свободы. С меня будто сняли на секунду цепи, всю жизнь клонившие вниз, — и быстро надели вновь.

Пульсация в рукояти погасла. Похоже, нож окончательно разрядился.

Надо будет спросить у Энель, как наполнить его.

Само собой, отдавать метательный нож я не хотел ни за какое золото. Такая вещь не должна принадлежать дуболому вроде Тэмина… она может быть опасна в его руках, чего греха таить. Лучше придержать артефакт у себя, особенно если предстоит совместный путь через глухомань. Тем более что, вопреки утверждениям здоровяка, я мог использовать его силу. С этим стоит разобраться позднее…

— Я согласен забыть о недоразумении, однако нож останется нашему отряду. По-моему, это справедливое условие.

Рожа кинота моментально покраснела от ярости, но он не выплеснул её, проявив неожиданную выдержку.

— На кой хрен тебе сигнальник, человечек? Для тебя он ничем не лучше простой железки!

— Продам его. Переплавлю на гвозди. Или буду чистить овощи. Не всё ли равно?

Тэмин буравил меня потемневшими от злости глазами добрых полминуты, прежде чем выдавил, скрипнув зубами:

— Как знаешь… Но долг уплачен.

Сомневаться не приходилось: в лице здоровяка я нажил врага. Вспыльчивого и сильного, а вот насколько умного — надо ещё проверить. Но уже то, что кинот пошёл на попятный, а не набросился на меня при всех с полуторным мечом, говорило о том, что сдерживаться он умеет. Иногда.

Последний гвоздь в крышку гроба вогнала Энель.

— Погодите-ка, а про меня вы не забыли? Вообще-то, недоумок швырнул железку не в Романа. Я заслуживаю извинений. И побольше искренности, малыш. Я не терплю фальши.

Спина уже вознамерившегося уйти Тэмина окаменела.

И всё-таки он извинился. Неохотно, с запинками, будто слова застревали у него в глотке, — но извинился. Глядел он при этом неотрывно на меня. Неужели вбил в голову, что это я подначил Энель унизить его посильнее? Как бы то ни было, он пылал от ненависти, и разгребать последствия предстояло мне.

Прихватив меч, Тэмин поспешил убраться с постоялого двора. Остальные, включая мутных типов, вернулись в трактир. Не в этом ли состоял расчёт ашуры: прилюдно макнуть кинота в грязь, чтобы он не смог настроить всех против нас за время поездки? Ведь мало кто будет прислушиваться к лидеру, которого показательно унизили. Если так, оставалось лишь восхититься её способностям.

Но для той, кто искусно манипулировал эмоциями других, Энель чересчур открыто лучилась самодовольством.

— Всегда пожалуйста, — сказал я ей у крыльца.

— О чём это ты?

— Отвечаю на твою горячую благодарность за спасение, разумеется.

Энель закатила глаза.

— Раз ты нуждаешься в аплодисментах, советую присоединиться к бродячей ярмарке. Уверена, из тебя выйдет отличный фокусник. Деревенщина будет в восторге!

Последнее предложение она практически выпалила — и сама явно удивилась тому, сколько желчи в нём крылось.

Ашура ненадолго замолчала и продолжила уже иным, тихим и серьёзным тоном:

— Так легко забыть, что и смертные могут быть опасны. Что меня окружают потомки тех, кто вырезал моих сородичей, которые привыкли относиться к низшим расам с пренебрежением. И вот я повторяю их ошибку, забыв о том, что смерть нельзя обманывать бесконечно.

Глаза Энель блеснули золотом, и она натянула капюшон поглубже.

— Спасибо, что напомнил об этом, Роман.

Я переглянулся с тихо подошедшей Айштерой — и посчитал, что лезть в душу Энель не стоит.

Спрятав нож в своём рюкзаке, я оставил погруженную в раздумья ашуру и поглядывающую на неё знахарку за столиком в углу и направился к Дайску, чтобы обсудить условия найма. Чувствовалось, что я неприятен старику, однако предложенная оплата не выглядела чрезмерно заниженной, и я согласился без торга.

— Я хочу встретиться с самим достопочтенным купцом, — сказал я, когда формальности были улажены. — У меня есть что предложить на продажу. Кое-что крайне необычное.

— Господин Даичи поручил мне вести все дела, касающиеся авантюристов.

— Если бы речь шла о нас как наёмниках, я согласился бы с вами. Однако я выступаю как продавец, и мой товар заслуживает того, чтобы его оценил непосредственный покупатель.

Не стоило доверять Дайску. И уж тем более не стоило продавать ему церемониальный меч из лунарного храма. С него станется донести солярным священникам, чтобы избавиться от нежелательных попутчиков.

Помощник купца поджал губы, но потом, видно, прикинул в уме, что спорить со мной — больше хлопот, чем пользы, и процедил:

— Господин Даичи расположился на втором этаже постоялого двора. Мимо не пройдёте, у двери в его комнату находится охрана.

Он ухмыльнулся, обнажив желтоватые, но крепкие зубы. Затем небрежно взмахнул ладонью, показывая, что разговор закончен.

Как вскоре выяснилось, своей очереди поговорить со мной дожидался кое-кто ещё. Едва я приблизился к столику Энель и Айштеры, передо мной возник мужчина средних лет, человек. Он был загорелый, с коротко подстриженными русыми волосами и сединой в висках. Улыбался он широко и открыто, отчего у глаз его собралась густая сеть морщинок.

Незнакомец был одет в плотный жилет, под которым виднелась лёгкая рубаха с тонким ремнём, перекинутым через плечо. На шее у него висел одинокий амулет — маленький каменный кругляш, в центре которого был выточен каплевидный глаз. Мужчина протянул мозолистую ладонь, и я невольно пожал её, оценив его сложение — скорее жилистое, чем мускулистое.

Как-то так я и представлял себе правильных авантюристов.

— Ловко вы этого Тэмина обработали! Жаль, что всего представления не видел. Застал только конец, где вы у него сигнальник подрезали и заставили извиняться! Я уж думал сам им заняться, раз Дайск упёрся. Ни в какую не соглашается его выгнать, представляете? Хотя чего представлять, Дайск вообще будто с цепи сорвался. Набрал полное отребье. Такому телеги с товаром никак нельзя оставить. Да что там, эти паршивцы и яму с дерьмом умудрятся стибрить да сбыть на сторону, а в сделке ещё и продавца обсчитают! Я Марк, кстати.

Он выжидающе посмотрел на меня.

— Роман.

Ничуть не смутившись из-за краткости ответа, Марк продолжил:

— Роман. Необычное имя. Ты не из Миделия? А впрочем, ни к чему расспросы на ходу. Я с моей группой, мы тоже охраняем караван Даичи. По правде говоря, изначально предполагалось, что хватит нас четверых, но тут эти новости о разбойниках, а Дайск, как нарочно, подбирает мордоворотов, которым самим впору по лесам хорониться. Мне вот что кажется, Роман: вы — неплохие разумные, а я редко в таких вещах ошибаюсь. Надо нам познакомиться поближе. Пообтереться перед отбытием. Потому что мне что-то подсказывает, что хорошим парням нужно будет держаться вместе. Не доверяю я Тэмину, и тем, другим, тоже доверия ни на грош нет. Поэтому я как считаю, парень, соберёмся к вечеру здесь, отметим знакомство за кружкой-двумя пива… а заодно пообщаемся обо всяком-разном.

Марк держался приветливо, однако при упоминании Тэмина из голоса его на миг исчезло всякое дружелюбие.

Несмотря на болтливость, он производил впечатление бывалого авантюриста, и завести с ним знакомство звучало как хорошая идея… Но я не мог отделаться от ощущения, что меня весьма навязчиво вербуют.

Однако я решил выслушать его, прежде чем делать окончательные выводы.

Моему согласию Марк обрадовался.