– Вечером, – перебил Волков мягко, – когда все этослучилось! Вы же допоздна сидели, Маша. К вам кто-нибудь заходил вечером?

– Да никто ко мне не заходил! – крикнула Маша Данилова, ищеки у нее зарделись. – Я должна была работу закончить и мужа ждала, только онвсе не ехал! А потом уже Николай Иванович разбился, и я... я ничего не помню. Апочему вы спрашиваете?! Он же просто упал! Нам милиция так и сказала – упал ивсе, тем более, что снег вчера пошел и наледь кругом!..

– Что... кругом? – переспросил Волков, и Маша смешалась.

– Вы не волнуйтесь, – сказал он отеческим тоном. – Яспрашиваю, потому что ключи от его машины куда-то делись. Мне их нужно найти.Его сын хотел машину забрать, вы понимаете...

– Понимаю. Конечно, понимаю.

– Ну, может, Коля их вчера где-то обронил. Может, у вас,если к вам заходил.

– Никто ко мне не заходил! Вечером ко мне не заходил ник-то!

– Не кричите, Маша, – попросил Волков. – Вы меня извините.Хотите сигарету? У меня хорошие, настоящие американские.

– Я не курю, Павел Николаевич.

Волков хотел было сказать «Напрасно», но воздержался.

Он так и не понял до конца, удалось ли ему убедить ее в том,что ничего такого он не подозревает.

Конечно, сыщик из него никудышный, это ясно и ежу.

Кажется, сегодня ежу уже было что-то такое ясно, толькоВолков никак не мог вспомнить, что именно. Что-то было ясно, а потом оказалось,что неясно.

Совсем как с Колиным падением с восьмого этажа. Сначала всебыло ясно, а потом оказалось, что нет!..

Виталик Камаровский, пыхтя, волоком тащил по коридору коробку,и Волков налетел на него, когда завернул за угол.

– Привет, Виталик.

– Доброе утро, Павел Николаич. – Он разогнулся, лицо у негобыло красное, и на лбу надулись жилы. – Тяжелая, сил никаких нет! Упрел весь!

И Виталик скинул с плеч куртку, но до конца не снял, так иоставил болтаться на локтях.

– Это что такое?

– Елка, чтоб ей!.. Праздник Новый год! А я елки таскай,больше некому!..

– Хочешь, я потащу, – предложил Волков и прищурился.

Виталик моментально стушевался. Он был неплохой парень, а специалиствообще отменный, но любил пожаловаться на жизнь.

Он жаловался на все – на жену, на поясницу, на Новый год, напробки, на кризис, зарплату, тещу, на то, что выходных мало, рабочих днеймного, а надо балкон покрасить; летом на жару, зимой на холод, на дождь, насолнце и на то, что некогда сыгрануть в бильярд.

Виталик Камаровский был большим любителем бильярда.

Кстати, вчера вечером все трое – Камаровский, Осипов иРыбалко – как раз играли в бильярд, когда Коля Сиротин упал с восьмого этажа.

Этот самый бильярд Волкову когда-то подарили партнеры.Тащить его домой вместе со всеми причиндалами было решительно невозможно, ипришлось выделять отдельную комнату в офисе, выравнивать там полы, устраивать«мужскую территорию» – с лампами, стойками, разными киями и особой мебелью.Зато таким образом Волков организовал «зону отдыха» для сотрудников, чем оченьгордился.

Сотрудники бильярдную тоже очень полюбили и дни рождения имелкие праздники справляли в основном там. Большие праздники проходили, как правило,в каком-нибудь «приличном заведении» недалеко от метро.

– Виталь, а вы вчера долго играли?

– Да мы ж после работы, Павел Николаич! Мы в рабочее времяникогда себе не позволяем!..

«О господи. Я тебя не об этом спрашиваю».

– Я знаю, – добрым голосом сказал Волков, – конечно, послеработы. Хотя непонятно, чего вы в офисе все сидели вместо того, чтоб по домамидти!..

– Я с женой поругался, – охотно сообщил Виталик,приготовившись пожаловаться. – Вот, рассудите, Павел Николаич!.. Вот Новый год,да? Вроде праздник, да? И каждый год одно и то же! Каждый год, блин! Она мнеговорит – пошли к теще! А чего там у тещи на одиннадцатом этаже всю ночьсидеть?! Это ж глаза на лоб полезут! Я ей говорю, поедем к матери, все-такизагород, снежок там, все дела! А она – нет, и все тут!..

– А ты на улицу выходил, Виталь?

– У мамы-то? Да мы с папаней все время на улице! И мангалтам, и шашлык-машлык, и...

«О господи».

– Нет, не у мамани, а вчера. Вчера вечером ты на улицувыходил? Уже после того, как вы стали в бильярд играть?

Виталик примолк, вытер лоб и посмотрел вопросительно.

– А чего такое?

– Ничего, – сказал Волков. – Просто, говорят, у Сиротинасигнализация все время срабатывала. Ты не видел, возле его машины никто некрутился?

– Не видел, – погрустнев, ответил Виталик. – Да я и на улицуне выходил. Я выбежал, когда все побежали, это когда он упал уж! Я прям так,как был, и ломанулся! Замерз там, как собака! Наверняка теперь ангина будет.Вот вы знаете, Павел Николаич, у меня с армии так: чуть что, сразу ангина! Яоднажды водки холодной хватил, и сразу ангина! Ну, с водки ни у кого ничего небывает, а у меня...

– А Рыбалко с Осиповым?

– О них не знаю, Павел Николаич. Осипов точно ангинойникогда не болел, а Леха, тот вообще сосулькой может закусывать, и ничего емуне будет! А у меня...

«О господи».

– Виталь, Рыбалко с Осиповым на улицу не выходили? Вчеравечером?

Виталик опять приостановился и некоторое время соображал.

– Да нет, никто не выходил, чего туда выходить, на улицу-то!..Курить мы ходили, это точно. Кто это такое придумал, Павел Николаич, что вбильярдной нельзя курить! Это ж тихий ужас, никакого удовольствия от игры неполучаешь, точно вам говорю. Вот, к примеру, когда по телевизору показывают,как западные люди в бильярд играют, так они все с сигарами, ну, поголовно тоесть!.. А у нас запрещено! Вот кто это придумал, чтобы в бильярдной...

– Пожарная охрана придумала, – перебил Волков, – а курить вына лестницу ходили?

– А куда еще ходить-то! Не на улицу же! Да мы пару раз всегои вышли, а то так играть неинтересно, когда все время перекуры!

– Все вместе ходили?

Виталик еще немного посоображал.

– Один я ходил, а потом со всеми. А что такое?

– Ты ничего не слышал? Чтобы сигнализация у Сиротина орала?

– Нет, не слышал, Павел Николаич. Говорят, она у него весьдень орала, но я не слышал.