Старика-пастуха решено было взять с собой в качестве проводника. Тот охотно взялся провести восставших к Тиссе. Он сам раньше был рабом и явно сочувствовал восставшим.

– Раз уж мы решили схватиться с римлянами в этом ущелье, то можем позволить себе хорошенько подкрепиться, отдохнуть и выспаться до завтрашнего утра, – сказал Мемнон, совещаясь с командирами.

На самом закате вернулись из разведки Думнориг и его всадники.

– Римляне в четырех милях от нас, – сообщил он.

– Чем они ближе к нам, тем лучше, – сказал ему Мемнон. – Мы уже решили, что завтра дадим римлянам бой.

– Давно пора! – обрадованно воскликнул арвернец.

На следующий день повстанцы выступили в поход в бодром настроении, хорошо отдохнувшие и подкрепившиеся едой. Мемнон, Сатир и Алгальс, стоя на возвышенном месте, с веселым видом приветствовали проходившие мимо них колонны воинов, которые отвечали им радостными криками.

Думнорига с тридцатью всадниками Мемнон оставил в укромном месте дожидаться появления римлян.

– С разведчиками в бой не вступай, – сказал он ему. – Твое дело предупредить нас, что римляне по-прежнему идут за нами следом.

– Ты опасаешься, что они могут пойти другой дорогой? – спросил Думнориг.

– У Аместрата расходятся в разные стороны три дороги и две из них ведут на север, к морскому побережью, а третья – на восток, к городу Тиссе. Проводник сказал, что дорога, по которой он нас поведет, очень неудобна, много утомительных подъемов, но именно по ней можно выйти к ущелью, где мы устроим засаду римлянам. Будем надеяться, что местные крестьяне подскажут римлянам, в какую сторону мы направились. Не в наших интересах, чтобы они потеряли наш след, раз уж мы решили устроить им хорошую баню.

– Если все пойдет по плану и мы разобьем римлян, куда ты нас поведешь? – поинтересовался Думнориг.

– Доберемся до Тиссы, а потом двинемся в обход Этны на Катану, – ответил Мемнон.

Возле второго милевого камня старик-пастух свернул с хорошей дороги влево и повел отряд почти по бездорожью, напрямик через заросли низкорослого кустарника.

Пройдя еще две мили, колонна стала подниматься на невысокий холм, по гребню которого змеился едва протоптанный след. Судя по всему, жители Аместрата и окрестных деревень редко пользовались этой ухабистой тропой.

Мемнон с пятью всадниками отправился на разведку. Проводник сказал, что до ущелья уже недалеко, и Мемнону не терпелось самому осмотреть место предстоящего сражения.

Проехав около трех миль, разведчики остановились у перевала, с обеих сторон стиснутого скалистыми холмами. Мемнон, соскочив с Селевка, взобрался на самый высокий из них.

Увидев, что дорога ниже перевала круто поворачивает на восток и, проходя у подножия высокой горы, исчезает в глубоком ущелье, Мемнон удовлетворенно вздохнул: все оказалось так, как и говорил проводник.

Через два часа колонна подошла к ущелью.

Мемнон и Сатир поехали вперед. Ущелье было узким. По нему могли пройти не больше пятнадцати человек в сомкнутом ряду.

– Настоящие Фермопилы100! – произнес Сатир, оглядывая нависавшие с обеих сторон высокие скалы.

Когда они выехали из ущелья, их взору открылась всхолмленная, выжженная солнцем равнина шириной около трех миль. За ней на севере и на востоке поднимались высокие горы. На всем обозримом пространстве не было даже признаков какого-нибудь человеческого жилья. Обрывистые холмы, цепью тянувшиеся вдоль дороги, были пригодны лишь для восстаний, а не для жительства.

– Ну что ж! – с удовлетворением произнес Мемнон. – Лучшего места для засады мы не найдем.

Когда передовые отряды вошли в ущелье, примчались из разведки Думнориг и его всадники.

– Римляне совсем близко, – сообщил арвернец. – Если мы остановимся, то увидим их в два часа пополудни.

– Скачи обратно и не выпускай их из виду, – приказал Мемнон и добавил: – Как только римляне подойдут к ущелью, немедленно возвращайся.

Испанец Алгальс и самнит Лукцей, возглавившие два отряда по пятьсот человек в каждом, укрылись за скалами по обеим сторонам ущелья. Остальные (около двух тысяч человек) продолжили путь во главе с Мемноном и Сатиром.

Александриец остановил колонну, когда она удалилась от ущелья примерно на одну милю, после чего созвал на совещание всех командиров манипул.

– Отступление кончилось, – объявил он. – Теперь все зависит от нашей храбрости и удачи. Отсюда мы поведем свое наступление и, схватившись с врагом, будем стоять насмерть, как спартанцы у Фермопил.

Воины сошли с дороги и расположились между двумя холмами, где Сатир со своими разведчиками нашли несколько источников.

Мемнон с нетерпением ждал прибытия Думнорига. Своего Селевка он стреножил и произнес нарочито громко, чтобы слышали окружавшие его воины:

– В бою конь мне не понадобится. Пусть гуляет, пока мы не вернемся сюда с победой.

Носилки с ранеными бойцы отнесли в тень, падавшую от высокой скалы.

Примерно через два часа прискакал Думнориг со своими всадниками. Он доложил, что римляне уже подходят к ущелью.

– А вот и римская разведка, – сказал Мемнон, завидев показавшихся на дороге всадников.

– Их не больше тридцати, – определил Думнориг. – Если ты не против, я сражусь с ними, – обратился он к Мемнону.

– Действуй!

Тридцать всадников во главе с храбрым галлом понеслись навстречу римскому отряду. Но римские разведчики не приняли боя. Повернув коней, они поскакали прочь.

Думнориг преследовал их до самого ущелья и затем повернул своих конников обратно.

В это время Мемнон уже выстраивал воинов в боевой порядок.

– Все идет как задумано, – возбужденно крикнул подскакавший к нему Думнориг. – Никаких признаков того, что римляне обнаружили засаду.

Мемнон надел на руку щит и подал знак к наступлению.

Всадники, отпустив стреноженных коней, заняли место в пешем строю…

Разведчики римлян не обнаружили затаившихся среди скал воинов Алгальса и Лукцея. Передовая когорта легионеров во главе с легатом Гнеем Клептием втянулась в ущелье. Внезапно с двух сторон раздались яростные крики, и со скал, обступавших ущелье, в римлян полетели камни и дротики.

Клептий одним из первых получил удар камнем в голову и, оглушенный, свалился с коня. Его спас от верной смерти крепкий железный шлем. Контуберналы, соскочив с коней, прикрыли легата своими щитами, но вскоре Клептий получил еще одну рану: прилетевший со скалы дротик с кремневым наконечником вонзился ему в бедро.

Легионеры, подняв над головами щиты, продолжали двигаться вперед. Хвост когорты остановился перед входом в ущелье.

Военный трибун Варгунтей, принявший на себя командование вместо раненого легата, послал против засевших на скалах мятежников латинских добровольцев, и те полезли наверх по крутым склонам, прикрываясь щитами от летевших им навстречу камней.

Несмотря на этот сыпавшийся со скал каменный град, Варгунтей провел по ущелью шесть манипулов тяжеловооруженных и две сотни акарнанских пращников. Он намеревался обойти мятежников с тыла, но не успели римляне выбраться из ущелья, как вдруг увидели прямо перед собой сомкнутый строй врагов, ощетинившийся копьями, – это приближался в боевом порядке двухтысячный отряд Мемнона.

Варгунтей приказал своим солдатам выстраиваться для битвы. Вперед он послал пращников, которые стали осыпать наступающих врагов свинцовыми пулями и успели выбить из их рядов несколько десятков человек. Но восставшие уже перешли на бег, готовя к броскам свои копья. Пращники поспешно отступили через интервалы строившихся в боевой порядок тяжеловооруженных.

Легионерам не удалось вовремя сомкнуть свою боевую линию. Беглые рабы с руганью и проклятиями стали метать в римлян копья, а затем, обнажив мечи, сошлись с ними в ближнем бою. Произошла недолгая, но ожесточенная резня. Трибун Варгунтей получил оглушающий удар в голову, нанесенный ему кем-то из повстанцев. Легионеры с трудом выхватили трибуна из свалки дерущихся.

Римляне не могли противостоять бешеному напору втрое превосходящих сил противника и отступили в ущелье. Но так как повстанцы, засевшие на скалах, тут же стали забрасывать их камнями и дротиками, легионеры обратились в бегство, прикрывая головы щитами и теряя оружие. Мемнон, Сатир, Думнориг и еще около двух сотен самых храбрых и сильных бойцов преследовали их по пятам до тех пор, пока объятые страхом беглецы не смешались с четырьмя когортами латинян, стоявших в разомкнутом строю перед входом в ущелье.

Мемнон и Думнориг, возглавлявшие толпу разъяренных преследователей, сходу вступили в новый бой. На помощь им пришли воины Алгальса