За два или три квартала до больницы она, наверное,почувствовала, что наступает конечная стадия родов. Прошел час с того момента,как она села в такси, но все равно это были необычайно быстрые роды дляженщины, не имевшей раньше детей. Водитель заметил разницу в ее дыхании. «Оназадышала, как собака в сильную жару, док», – сказал он. Она начала работать вритме «паровоза».

В эти минуты таксист увидел просвет в нескончаемом потокемашин и устремился в него. Путь к больнице был теперь открыт. Она находиласьвсего в нескольких кварталах впереди. «Я уже видел статую рядом с ней»,-продолжал водитель.

Стремясь как можно быстрее избавиться от терпящей мукибеременной женщины, он нажал на газ, и машина рванулась вперед, заскользив попокрывшему дорогу льду.

Я прибыл в больницу примерно в то же время, что и такси,только лишь потому, что недооценил всю сложность вождения в таких условиях. Ясчитал, что найду мисс Стенсфилд наверху, уже подготовленной к родам. Яподнимался по ступеням, когда неожиданно заметил пересечение двух огней,отразившееся на ледовой дорожке, которую еще не успели посыпать золой. Яповернулся вовремя, чтобы увидеть, как все произошло.

Машина скорой помощи выезжала с площадки перед корпусомнеотложной терапии, в то время, как такси с мисс Стенсфилд подъезжало кбольнице. Такси ехало слишком быстро, чтобы успеть затормозить. Водительзапаниковал и резко нажал на тормоз вместо того, чтобы «подкачать» его. Таксизакружилось и начало переворачиваться на бок. Зажженная мигалка «скорой»отбрасывала полосы кроваво-красного света, освещавшего место происшествия. Вкакой-то момент полоса света упала на лицо Сандры Стенсфилд. Это было лицо измоего сна – окровавленное, с широко раскрытыми глазами.

Я выкрикнул ее имя, сбежал две ступеньки вниз, поскользнулсяи упал, растянувшись. Я почувствовал парализующую боль в локте, но все же сумелвзобраться на свой черный портфель. За всем остальным я наблюдал лежа, ощущаязон в ушах и острую боль в локте.

«Скорая» затормозила и также начала вращаться, ударившисьзадом об основание статуи. Двери распахнулись, и каталка, к счастью пустая,выскочила, словно язык, и помчалась вниз по улице на своих колесах. Молодаяженщина на тротуаре закричала и попыталась убежать, когда две машиныприблизились друг к другу. Сделав два больших шага, она поскользнулась и упалана живот. Ее сумочка вылетела из рук и заскользила по ледяному тротуару, словнобита по дорожке кегельбана.

Такси продолжало вертеться и теперь двигалось назад. Яхорошо видел водителя. Он крутил руль как сумасшедший. «Скорая» отскочила отстатуи и врезалась в бок такси. Машина закружилась с новой силой и со всегомаху ударилась об основание постамента. Горевшая желтая табличка взорвалась,словно бомба. Левый бок такси смялся, как папиросная бумага. Через мгновениеувидел, что удар не полностью пришелся на левую сторону. Машина угодила в уголпьедестала с такой силой, что могла бы быть разрезана пополам.

Во все стороны брызнули стекла. А моя пациентка былавыброшена через правую половину заднего стекла изуродованной машины, кактряпичная кукла. Я снова был на ногах, не замечая этого. Я помчался вниз пообледенелым ступеням, снова поскользнулся, но устоял. Единственное, в чем яотдавал себе отчет – это мисс Стенсфилд, лежащая в тени зловещей статуи, рядомс тем местом, где «скорая» нашла успокоение, перевернувшись на бок, а еемигалка продолжала разрывать ночь красными вспышками. Было что-то до жутиненормальное в лежавшей фигуре, но, честно говоря, я не хотел верить, что знаюв чем дело, пока моя нога не наткнулась на какой-то предмет. То, что я задел,заскользило прочь, как сумочка молодой женщины. Оно скорее скользило, чем катилось.И только колыхание волос, перепачканных в крови и усеянных осколками стекла, ноузнаваемых по их золотистому оттенку, заставило меня понять, что это было. Вовремя аварии ей оторвало голову. Ее-то и задела моя нога.

Двигаясь, словно во сне, я подошел и перевернул ее тело. Ядумаю, что пытался закричать, как только увидел это. Но не мог издать ниединого звука. Женщина еще дышала, вы представляете, джентльмены. Ее грудьподнималась и опускалась в ритме быстрого и легкого дыхания. Снег падал на ее раскрытоепальто и окровавленное платье. И я слышал какой-то высокий свистящий звук. Онпоходил на шум закипающего напитка. Это ветер входил и выходил через ееоткрытое горло – маленькие вскрики воздуха, проходящего через голосовые связки,у которых не осталось рта, чтобы обратить их в членораздельные звуки.

Я хотел убежать, но у меня не было сил. Я упал на коленирядом с ее телом, прикрывая рот рукой. Вдруг я заметил свежую кровь,проступающую через нижнюю часть ее одежды… и какое-то движение. И неожиданноповерил в то, что еще можно спасти ребенка.

Мне кажется, что, когда я задрал ее одежду до груди, язасмеялся. Наверное, я обезумел. Ее тело было еще теплым. Я помню это. Я помню,как оно колыхалось при ее дыхании. Один из фельдшеров скорой помощи подошел комне, шатаясь, словно пьяный, и держась одной рукой за голову. Сквозь его пальцысочилась кровь.

Я все еще смеялся. Мои руки убедились в том, что онаполностью раскрыта.

Фельдшер смотрел на обезглавленное тело Сандры Стенсфилдшироко раскрытыми глазами. Я не знаю, сознавал ли он, что тело еще дышало. Возможно,он приписывал это нервной реакции, что-то вроде конечного рефлекса. Цыплятамогут бегать некоторое время с отрезанной головой, а люди лишь дернуться раздругой… да и только.

«Хватит глазеть на нее и найди мне простыню», – зашипел я нанего.

Он поплелся куда-то, но не в направлении «скорой». Он простоудалился в ночь. Я не представляю, куда он делся. Я повернулся к мертвойженщине, хотя она была и не совсем мертва, помедлил немного и скинул пальто. Яприподнял ее бедра, чтобы подложить его под тело. Я все еще слышал дыхание,производимое ее лишенным головы телом. Иногда я до сих пор слышу его,джентльмены. В моих снах.

Пожалуйста, поймите, что все произошло в считанные секунды.Мое восприятие было доведено до крайнего предела, и потому мне казалось, чтопрошло много времени. Из больницы только начали выбегать люди, чтобы узнать,что случилось, и рядом со мной пронзительно закричала какая-то женщина,увидевшая отрезанную голову на мостовой.

Я раскрыл свой черный портфель, благодаря бога, что непотерял его при падении, и достал короткий скальпель. Разрезав нижнее белье, яотложил его в сторону. Водитель «Скорой» приблизился ко мне, но остановился,как вкопанный, не дойдя несколько шагов. Я посмотрел на него в ожиданиипростыни, но понял, что ничего не добьюсь от него. Он уставился на дышащеетело, и его глаза начали округляться и, казалось, вот-вот вылезут из орбит.Затем он грохнулся на колени и воздал небу руки. Он собирался молиться, я почтиуверен в этом. Фельдшер мог и не знать, что увиденное им невозможно, но этотпарень знал наверняка. Через минуту он убрался восвояси, еле живой.