Возникла небольшая пауза.

«Когда я должна родить?» – спросила она почти беззвучно.

«Это будет рождественский ребенок, – сказал я. – Примерныйсрок -десятое декабря, плюс минус две недели».

«Хорошо. – Она поколебалась немного, а потом решилась, – выбудете принимать роды? Даже если я не замужем?»

«Да, – сказал я. – При одном условии».

Она нахмурилась, и в этот момент ее лицо стало еще большепоходить на лицо Гарриет Уайт. Трудно поверить, что хмурое выражение лицамолодой женщины двадцати трех, вероятно, лет может быть настолько грозным. Ноименно таким оно и было. Она уде была готова уйти, и даже мысль о том, что ейпридется начинать все сначала с другим врачом, не смогла бы ее удержать.

«И каким будет условие?» – спросила она подчеркнуто холодно.

Теперь уже я почувствовал желание отвести свои глаза от еелица, но я выдержал ее взгляд. «Я настаиваю на том, чтобы знать ваше настоящееимя. Мы можем продолжать наши финансовые отношения при помощи наличных денег,если вас это больше устраивает, и миссис Дэвидсон по-прежнему будет выдаватьвам рецепты на имя Джейн Смит. Но если мы собираемся отправиться вместе в этопутешествие в течение следующих семи месяцев, я хотел бы иметь возможностьобращаться к вам по имени, на которое вы отзывались всю вашу жизнь».

Я закончил свою миленькую, наигранную строгую речь, ожидая,пока она обдумает мои слова. Я был почти уверен, что она поднимется,поблагодарит меня и исчезнет навсегда. Я испытал бы растерянность, если бы этопроизошло. Она нравилась мне. Более того, мне нравилась прямота и решимость, скоими она бралась за проблему, в то время как девяноста из ста женщин на ееместе запутались бы в собственной лжи и от страха и стыда перед такой ситуациейоказались бы неспособными ее преодолеть.

Я полагаю, что многие нынешним молодым людям такая ситуацияпоказалась бы нелепой и даже невообразимой. Все стремятся сейчаспродемонстрировать широту взглядов в отношении того, что беременная женщина безобручального кольца должна быть окружена большим внимание и заботой, чем любаядругая. Но джентльмены хорошо знают, что в те времена все было по-другому.Бытующие тогда нравственные нормы и лицемерие ставили незамужнюю беременнуюженщину в крайне затруднительное положение. В те годы замужняя беременнаяженщина чувствовала себя счастливой и гордой тем, что собиралась выполнитьпредназначение, данной ей Богом. Незамужняя же выглядела проституткой в глазахокружающих, да и сама была склонна считать себя таковою. Она была, используявыражение Элла Дэвидсон, «легкой» женщиной, а в те времена о «легкости»забывали не скоро. Такие женщины уезжали рожать и жить в другие города.Некоторые из них глотали таблетки или выбрасывались из окон. Другие шли кподпольным акушеркам-мясникам с грязными руками или пытались сделать все сами.За мою хирургическую практику четыре женщины умерли у меня на глазах от потерикрови из-за тяжелых ранений матки. Помню один случай, когда ранение былонанесено зазубренным горлышком бутылки, привязанным к венику. Сейчас трудно вэто поверить, но подобные вещи происходили, джентльмены. В общем, такаяситуация была для здоровой молодой женщины худшей из всех, какие только можновообразить.

«Я согласна, – сказала она, наконец. – Это справедливо. Менязовут Сандра Стенсфилд». Она протянула мне руку. С удивлением я пожал ее. Я былрад, что Элла Дэвидсон не видела, как я сделал это. Она бы ничего не сказала,но целую неделю кофе был бы горше, чем обычно.

Она улыбнулась в ответ на мое замешательство – я думаю – ипосмотрела на меня открыто. «Я надеюсь, мы будем друзьями, доктор Маккэррон.Сейчас мне нужен друг. Я немного напугана».

«Я вас понимаю и постараюсь стать вашим другом, если смогу,мисс Стенсфилд, Я что-нибудь могу для вас сделать в настоящий момент?»

Она открыла сумочку и достала блокнот и ручку. Раскрыв блокнот,она посмотрела на меня. В какой-то момент я с ужасом подумал, что она спросит уменя имя и адрес акушерки. Затем она сказала: «Я хотела бы знать, что мне лучшеесть. Для ребенка, конечно».

Я громко рассмеялся. Она взглянула на меня с удивлением.

«Извините. Просто у вас такой деловой вид».

«Ну уж наверное. Этот ребенок теперь часть моих дел, развене так?» «Да, естественно. У меня есть брошюра, которую я даю всем моимбеременным пациенткам. Здесь говорится о диете, весе, питье, курении и многомдругом. Пожалуйста, не смейтесь, когда будете читать. Это затронет мои чувства,потому что я сам писал текст».

Хотя это был скорее памфлет, а не брошюра, однако это непомешало ему стать впоследствии книгой: «Практическое руководство побеременности и родам». В то время я серьезно увлекался акушерством игинекологией и, начав довольно поздно из-за войны, не собирался терять время.Меня подбадривала мысль о том, что я увижу множество счастливых женщин вожидании ребенка и приму много детей за мою практику. Так и случилось: попоследним подсчетам я участвовал в появлении на свет около двух тысяч младенцев– достаточно, чтобы заполнить пятьдесят классных комнат.

Я читал много литературы о беременности и родах и болееразумно применял свои знания по этому вопросу, чем в других областяхмедицинской практики. Поскольку я был энтузиазмом и у меня сложилисьсобственные представления о предмете, то предпочел написать собственнуюброшюру, чем следовать избитым предписаниям, которыми в избытке потчевалибеременных женщин. Я не буду излагать полный набор этих предписаний – для этогоне хватило бы и ночи, – но приведу лишь два примера.

От будущих матерей требовали как можно меньше находиться наногах и тем более не совершать длительных прогулок из-за опасности выкидыша идругих «нежелательных для родов» последствий. Но роды как таковые – это впервую очередь, что сказать футболисту, готовящемуся к важной встрече, чтобы онкак можно больше проводил время сидя и сохранял силы для предстоящей игры!Другой столь же «мудрый совет», часто даваемый многими докторами упитаннымженщинам, – начать курить! Курить! Эти рекомендации отражены в имевшем хождениелозунге тех дней: «Возьми сигарету Lucky вместо конфеты». Те, кто думает, что,вступив в двадцатый век, мы вошли в эпоху просвещенной медицины, непредставляет, какие безумные идеи иногда приживаются и в наши дни.

Я дал мисс Стенсфилд мою брошюру, и она внимательно изучалаее в течении минут пяти. Когда я спросил у нее разрешения закурить трубку, онакивнула мне, не отрываясь от чтения. Потом она подняла глаза и улыбнулась: «Вырадикал, доктор?»

«Почему вы это говорите? Не потому ли, что я советуюожидающим ребенка женщинам ходить пешком, а не ездить в прокуренных итрясущихся поездах подземки?»

«Витамины… всякого рода… плавание и дыхательные упражнения!Какие дыхательные упражнения?»

«Об этом вы узнаете позже, но я не радикал. Далеко нерадикал. Я тот, кто задерживает на пять минут моего следующего пациента».