С перевязанной левой рукой и пальцами Ройсу пришлоськакое-то время сражаться с серым кашемировым халатом и потратить несколькоминут, завязывая на талии черный пояс. Он тихонько отворил дверь в покоиДженни, ожидая найти ее спящей в постели или скорее сидящей в темноте впопытках пережить все, что с нею сегодня случилось.

Замерев в дверях, он не обнаружил ни того, ни другого. Врожках на стенах горели высокие свечи, она неподвижно стояла у окна, чутьвскинув голову, сложив за спиной руки, и смотрела на освещенную факеламидолину. Ройс подумал, что своим тонким профилем, золотисто-рыжими волосами,рассыпанными по плечам, она напоминает виденную им когда-то прекрасную статуюитальянской мадонны, устремившей взор в небеса. Он глядел на нее и поражался ееотваге и духу. В один день она отказалась от своей семьи и своей страны, палапред ним на колени под взглядами семи тысяч человек, лишилась наследства ииллюзий — и все же способна смотреть на мир с улыбкою на устах.

Ройс заколебался, не в силах решить, как лучше к нейподойти. Покончив с поединками на турнире, он пребывал почти в бессознательномсостоянии и до сих пор не имел возможности поговорить с ней. Памятуя все, чемона для него пожертвовала, простого «спасибо» тут явно недостаточно. Ему пришлов голову сказать: «Я люблю тебя», — но счел не слишком уместным ни с того ни ссего выпалить это. И никак не хотел, если б вдруг оказалось, что она вовсе недумает о своих горьких потерях, чем-нибудь напоминать ей об этом.

Он решил отдаться на волю ее настроения и шагнул вперед,отбросив на стену у окна тень.

Когда он подошел и встал рядом, она вскинула на него глаза.

— Я не думаю, — проговорила она, стараясь скрыть тревогу, —что хоть сколько-нибудь преуспею, попросив тебя вернуться в постель…

Ройс оперся о стену здоровым плечом и подавил желаниесогласиться, при условии что она вернется в постель вместе с ним.

— Нисколько не преуспеешь, — беспечно подтвердил он. — О чемты сейчас думала, глядя в окно? К его удивлению, вопрос этот смутил ее.

— Я… я не думала.

— Так что же ты делала? — спросил он с нарастающим любопытством.

Печальная улыбка коснулась манящих уст, она искоса бросилана него взгляд, вновь отворачиваясь к окну.

— Я… разговаривала с Богом, — призналась она. — Такая уж уменя привычка.

— В самом деле? И что ж Бог тебе сказал?

— По-моему, — тихо отвечала она, — Он сказал:

«Не стоит благодарности!»

— За что? — поддразнил Ройс. Устремив на негомногозначительный взгляд, Дженни торжественно заявила:

— За тебя.

Улыбка исчезла с лица Ройса, и он со стоном крепко прижал еек груди.

— Дженни, — хрипло проговорил он, зарываясь лицом в пышныеволосы, — Дженни, я люблю тебя.

Она прильнула к нему, слилась с сильным телом, подставилагубы страстному, жадному поцелую, потом обхватила его лицо руками. Чутьоткинувшись в крепких объятиях, глядя в самую глубину глаз синими очами, женаего Дрожащим голосом возразила:

— Я думаю, мой господин, что люблю тебя больше.

Ройс лежал в темноте рядом с Дженни, свернувшейся в клубочекпод боком, положив голову ему на плечо. Рука его медленно поглаживала ее стан,он смотрел на огонь, вспоминая, как она выглядела, спеша к нему через ристалищес развевающимися на ветру волосами.

Как странно, думал Ройс, более сотни раз он возвращалсяпобедителем с настоящих сражений, но пережил величайший момент триумфа наигрушечном поле битвы, стоя там в одиночестве, выбитый из седла, побежденный.

Нынче утром жизнь его выглядела столь же мрачной, каксмерть. Теперь он обрел радость. Некто или нечто — судьба, удача или бог Дженни— взглянуло на него сегодня утром и увидело, как он страдает. И вернуло емуДженни.

Закрывая глаза, Ройс коснулся поцелуем ее гладкого лба.«Спасибо», — подумал он.

И всем сердцем мог бы поклясться, что услышал голос, которыйсказал: «Не стоит благодарности».

1 ЯНВАРЯ 1499 ГОДА

— До чего непривычно видеть сей зал столь пустым, пошутилСтефан, оглядывая человек двадцать пять, включая пятнадцать мужчин,составляющих личную охрану Ройса, только что покончивших с плотным ужином.

— Где ж нынче танцующие медведи, любовь моя? — поддразнилРойс, закидывая руку на спинку кресла Дженни и улыбаясь ей. Несмотря надобродушное подшучивание, Ройс никогда не наслаждался рождественскимипраздниками до такой степени, как в этот раз.

— Я выгляжу так, — рассмеялась она, кладя на живот руку, —словно одного проглотила.

Не обращая внимания на приближение родов, Дженнипотребовала, чтобы Клеймор и все его обитатели праздновали две недели отсочельника до Крещения на традиционный манер, что означало держать домоткрытым. В результате прошедшие восемь дней состояли из непрерывныхувеселений, и любого путника, прибывавшего к воротам Клеймора, немедленноприглашали присоединиться к семейству. Минувшим вечером замок стал сценойнеобычайного празднества, устроенного специально на радость слугам Ройса, еговилланам, равно как и всем деревенским жителям. Играла музыка, звучалирождественские гимны, исполненные нанятыми менестрелями, было разыгранопредставление с медведями, жонглерами, акробатами и даже рождественскийспектакль.

Дженни наполнила жизнь Ройса весельем и любовью и теперьготовилась с часу на час подарить ему первенца. Радость Ройса была стольбезграничной, что даже выходки Гэвина не досаждали ему нынче. Согласнораспоряжению Дженни праздновать с соблюдением всех традиций, Гэвину былаотведена роль «короля дураков», и, стало быть, в течение трех дней онпредседательствовал за главным столом, откуда, пользуясь своим положением, могпередразнивать своего господина, отдавать немыслимые приказания и вообще делатьи говорить такое, за что Ройс в другое время без колебаний выставил бы его изКлеймора.

В настоящий момент Гэвин развалился в кресле Ройса в центрестола, закинув руку на спинку кресла тетушки Элинор, комически подражаясидевшему рядом с Дженнифер Ройсу.

— Ваша светлость, — изрек он, имитируя отрывистый тон Ройса,к которому тот прибегал, когда ожидал моментального повиновения, — мы,собравшиеся за столом, жаждем получить ответ на загадку.

Ройс недоуменно вздернул бровь и покорно стал ждать вопроса.

— Это правда или выдумка, — требовательно поинтересовался Гэвин,— будто бы вас прозвали Волком за то, что вы убили сего зверя в восьмилетнемвозрасте и отужинали его глазами?