Дженни прыскала от безудержного смеха, и Ройс метнул в неепритворно-оскорбленный взгляд.

— Мадам, — молвил он, — означает ли смех ваш сомнение в том,что и в столь нежных летах я обладал достаточной для победы над зверем силой?

— Нет, милорд, — хихикнула Дженни, обмениваясь понимающимвзглядом с Годфри, Юстасом и Лайонелом, — я только могу поклясться, что человеквроде вас, предпочитающий выкинуть мясо, чем есть его непрожаренным, не станетужинать чьими-либо глазами!

— Вы совершенно правы, — ухмыльнулся он.

— Сэр! — настаивал Гэвин. — Ответьте, пожалуйста! Не важно,какой кусок зверя вы съели. Важен ваш возраст в то время, когда вы его одолели.Легенда же предлагает различные варианты — от четырех до четырнадцати.

— В самом деле? — сухо усмехнулся Ройс.

— По-моему, эта история — правда, — сказала Дженни, слюбопытством глядя на него. — Я имею в виду утверждение, что ты в детстве убилволка.

Ройс скривил губы.

— Волком меня окрестил Генрих на Босвортском поле, — Потомучто вы там его убили? — догадался Гэвин.

— Потому, — поправил Ройс, — что там было чересчур многостычек и чересчур мало еды, чтобы на костях моих уцелела какая-нибудь плоть. Вконце битвы Генрих взглянул на мой скелет и черные волосы и заявил, что янапоминаю ему голодного волка.

— Я не думаю… — начал было Гэвин, но Ройс остановил еговзглядом, недвусмысленно предупредившим, что с него на сегодня дурачествдостаточно.

Дженни, тщательно скрывавшая периодически терзающую ее боль,посмотрела на тетушку Элинор и незаметно кивнула. Наклонившись к Ройсу, онатихо проговорила:

— Наверно, мне надо немного отдохнуть. Не волнуйся.

Он сжал ее руку и согласно кивнул. Как только Дженни встала,за ней поднялась тетушка Элинор, но задержалась возле Арика, положив руку наспинку его кресла.

— Вы не распаковали подарок, дорогой мальчик, — заметила онаему. Нынче все обменялись подарками, но Арик отсутствовал до самого ужина.

Арик поколебался, коснувшись огромной рукой маленького,завернутого в кусок шелка предмета, лежавшего рядом с его подносом. Чувствуясебя весьма неуютно в центре всеобщего пристального внимания, он неловко стащилобертку, бросил взгляд на тяжелую серебряную цепь со свисающим с нее небольшимкругляшком и тут же накрыл ладонью. Коротким судорожным кивком он выразил своюглубокую признательность, но тетушка Элинор не отошла, и когда Арик сталподниматься из-за стола, сообщила с улыбкой:

— Там внутри сухая виноградная косточка, Насупив тяжелыеброви, он самым тихим, но все равно громовым голосом спросил:

— Зачем?

Придвинувшись поближе к уху, она со знанием дела шепнула:

— Затем, что змеи терпеть не могут виноградных косточек. Этофакт.

Она повернулась и пошла провожать Дженни и не увидела, как сфизиономией Арика стало твориться нечто странное, но сие превращение не укрылосьот сидящих за столом, и они восхищенно затаили дыхание. Одно мгновение лицоАрика казалось совершенно каменным, а потом камень вдруг начал трескаться. Вуглах глаз появились морщинки, под ними вздулись бугры. Ровная щель суровогорта дрогнула, сперва в одном углу, потом в другом, потом мелькнули белые зубы…

— Гнев Господень! — взорвался Годфри, заражая своимэнтузиазмом Лайонела и даже Бренну. — Он собирается улыбнуться! Стефан, гляди!Наш Арик…

Годфри умолк, когда Ройс, смотревший вслед Дженнифер вуверенности, что она собирается посидеть у огня, внезапно сорвался с кресла,все еще держа в руках кружку с элем, и быстро шагнул к лестнице, ведущей нагалерею.

— Дженнифер, — окликнул он резким от нарастающегобеспокойства голосом, — куда ты идешь?

Через секунду тетушка Элинор глянула вниз с галереи и веселоотвечала:

— Она идет родить вам ребенка, ваша светлость. Слуги в залеобменялись веселыми взглядами, и один из них помчался сообщить новость поварами посудомойкам на кухне.

— Нет, — строжайшим тоном предупредила тетушка Элинорбросившегося вверх по лестнице Ройса, — не ходите сюда. У меня хватит опыта втаких делах, а вы только будете путаться под ногами. И не волнуйтесь, — живодобавила она, видя, что с лица Ройса схлынули краски. — Даже если мать Дженниумерла в родах, это вовсе не, означает, что следует волноваться.

Через два дня слуги, вилланы, вассалы и рыцари, стоявшие водворе на коленях, уже не улыбались в предвкушении появления на свет наследникаКлеймора. Они бодрствовали, не отходя ко сну, склонив головы в молитве. Ребенокне появлялся на свет, и новости, которые приносили из зала обезумевшие слуги,были все более неутешительными. Недобрым знаком казалось и то, что герцог,редко заглядывавший в церковь, вошел туда четыре часа назад, измученный иполный страха.

Двери зала вдруг распахнулись, лица всех присутствующих снадеждою обратились к ним и застыли в тревоге при виде метнувшейся в церковьледи Элинор. Мгновение спустя оттуда выскочил герцог, и, хотя по осунувшемусяего лицу невозможно было судить о полученном известии, это также не былосочтено добрым предзнаменованием.

— Дженни, — шепнул Ройс, склоняясь над женой и обнимая собеих сторон подушку.

Она распахнула синие глаза, измученно улыбнулась и тихосказала ему:

— У тебя сын.

Ройс с шумом перевел дыхание, откидывая с ее щек спутанныелоконы.

— Спасибо тебе, милая, — беспомощно вымолвил он, все ещехрипя от ужаса, в котором прожил два дня. Наклонился, накрыл ее губы своими внежном и долгом поцелуе.

— Ты его видел? — спросила она, когда ему удалось наконецоторваться.

Ройс подошел к деревянной колыбели, где лежал егонаследник-сын. Склонился, коснулся пальцем крошечной ручки, потом оглянулся наДженни, тревожно нахмурившись:

— Он кажется… очень маленьким.

Дженни фыркнула, вспоминая тяжелый меч с рубином,вставленным в рукоятку, который Ройс приказал изготовить, как только онасообщила ему, что ждет ребенка.

— В данный момент несколько маловат, — поддразнила она, —чтоб носить свой меч.

В глазах его загорелся смешок.

— Может, он никогда и не сможет поднять тот, которыйприготовил для него Арик.

Повернув голову к окну, Дженни увидела, что хотя уже почтистемнело, во дворе зажжены сотни факелов, и улыбка ее сталаудивленно-тревожной.