На нее ли за этот поступок, который он хотел, но не мог понять?

Или на себя. За то, что не знал, как снова спасти ее теперь?

Когда она сама пришла на верную смерть.

— Что случилось, Лив? — Этот тихий вопрос звучал скорее, как вопль отчаяния. Мгновение назад кулаки Августа разбивались в кровь о невидимую преграду. Теперь же они обессиленно опустились вниз. — На базу напали?

— Да, Лив, — ухмыльнулся Дэниел, скрестивший руки на груди неподалеку от девушки. Он вовсе не спешил захватить ее тело, а скорее наслаждался сложившейся ситуацией. Как хищник, который понимал, что его добыча уже не сумеет сбежать. Только не в этот раз. — Что же случилось?

А тем временем солнце начало клониться к закату, окрашивая небо яркими красками. И Августу вдруг стало так тошно от всего этого. Как небо может быть таким красивым, когда улицы заливала кровь невинных? Как оно может так равнодушно взирать на них сверху, когда самый дорогой для него человек вот-вот принесет себя в жертву психопату и безжалостному убийце? А самое обидное, что он не понимал даже самого простого — почему? Что стало причиной ее прихода сюда? Ведь он обещал, что защитит ее, а она обещала позволить ему сделать это. Он был так близок к этому.

— Август, я…

Лив выглядела взволнованной, хоть и пыталась скрыть это. Но сложно скрыть что-то от человека, который не сводил с тебя взгляд такое продолжительное время. Который мог просто закрыть глаза и, как наяву, увидеть каждую морщинку на твоем лице, когда ты хмуришься. Тонкие «смешинки» у уголков глаз, когда смеешься. Мог бы с легкостью нарисовать густоту твоих ресниц, и даже твой запах. Да, будь у Августа художественный дар, он нарисовал бы летнее травянистое поле со спелой пшеницей по краям. А с неба на зеленую траву опускались бы крупные хлопья первого декабрьского снега. Такой была для него Лив.

С опаской покосившись на ухмыляющегося Дэниела, Лив сделала неуверенный шаг в сторону Августа и замерла в нерешительности, заламывая руки, запачканные в грязи и… крови?

— Прости меня, — ее голос дрожал, и теперь Августа останавливала лишь невидимая преграда между ними. Не будь ее, он просто схватил бы ее в охапку и побежал… Как можно дальше отсюда. И не важно, что именно привело ее сюда. — Но я так больше не могу.

— Да что ты несешь, черт возьми? — Его терпению пришел конец, и гнев поднялся в нем, вырываясь наружу непрошенными всполохами пламени на руках и в волосах. А она лишь шумно втянула воздух сквозь сжатые зубы и сделала шаг назад.

— Мне очень хотелось верить, что у нас все получится, Август, — сбивчиво продолжила она, проглатывая некоторые гласные от волнения. — Но… Я просто знаю, что это невозможно. Он — дух. И даже если ты уничтожишь эту оболочку… Он не исчезнет. И это не закончится. Ничего не закончится.

— Мы бы нашли выход! — Сдерживаться и дальше больше не было сил. Поэтому он просто проорал ей это, впечатавшись кулаками в невидимую стену. — Мы всегда находим выход!

— Да я устала его искать! — В тон ему прокричала Лив, а ее глаза наполнились слезами. — Устала бежать. Устала прятаться. Устала, что вокруг меня погибают люди. Это не закончится до тех пор, пока я жива, понимаешь? Я не выбирала этого! Не хотела!

— Ты не можешь так поступить, — вдруг его голос осип и стал невероятно тихим. А в груди вдруг поселилась удушающая пустота. Он прекрасно слышал ее, но так и не мог до конца поверить ей. Это все слишком нереально, так просто не бывает. — Если ты сдашься… Не думай, что я стану оплакивать тебя, как героя, который пожертвовал собой ради других. Потому что это, мать твою, не так. Я буду ненавидеть тебя. Слышишь? — Слова стали даваться ему с трудом, а на невидимой преграде то появлялась, то пропадала испарина от его тяжелого и прерывистого дыхания. — Я буду до конца своих дней ненавидеть тебя. За то, что ты сделала.

— Мне плевать, — вдруг холодно отрезала она, а Август почувствовал, будто ему только что влепили пощечину. Больно. Как же больно ему сейчас было. — Разве ты еще не понял? Мне уже все равно. Я больше не хочу сражаться, я сдаюсь. И это — впервые в моей жизни — мой выбор. Только мой. Уважай его, Август.

— Да пошла ты к черту! — Взревел он, хватаясь рукой за кожаную ткань в районе груди и что есть сил сжимая ее. Ему хотелось кричать, ему хотелось выть в голос. Но он не мог даже вдохнуть полной грудью. Зачем вообще нужна суперсила, если она бесполезна в самый ответственный момент. Зачем вообще быть супергероем, если не можешь защитить даже своих близких? — Жизнь не какая-то фигня, которой можно вот так вот разбрасываться. Какая же ты идиотка, Оливия!

— Так, все, достаточно, — Дэниел грациозно поднял ладони и громко расхохотался. — Пора переходить к кульминационной части. Мне уже не терпится. — Повернув голову набок, он сощурил глаза, рассматривая лицо Лив. А она просто опустила взгляд в пол и замерла, больше даже не смотря в сторону Августа. — Признаться, я представлял себе все немного не так. Конечно, ожидал, что ты прибежишь сюда сама, когда чувство вины и ответственности за чужие жизни возьмут верх. Но так… Мне всегда казалось, что ты несколько попрочнее. Но, к счастью, это уже не столь важно. Ты хочешь, чтобы это все поскорее закончилось? Я уважаю твое желание.

Дэниел и Лив стояли друг на против друга и разговаривали так, будто Августа здесь больше не было. Будто он не представлял для них абсолютно никакой угрозы. Будто он мог просто смириться с этим… Да черта с два.

«Сейчас… Сейчас, Барбс. Давай!» — мысленно прохрипел он, искренне надеясь, что Смит все еще поддерживает мысленную связь между ними.

«Поняла. Вижу… ее. Или его.» — услышал он в своей голове женский голос и с облегчением выдохнул.

Если Дэниел действительно думает, что он пришел сюда без плана «Б», то он и в самом деле самовлюбленный идиот, каким кажется. И это станет последней его ошибкой в мире живых. А после… После он уничтожит его и в мире духов тоже. Неважно как, неважно когда. В лепешку разобьется, но сделает это.

«Не важно. Стреляй.» — скомандовал он и затаил дыхание.

Если верить словам девушки — ей досталась супер-меткость, она могла попасть в яблочко с абсолютно любого расстояния, лишь бы цель была в зоне