из кухни. — Нужно гостей встречать. Почти стемнело, сейчас народу набежит…

Я оглянулась на свободный от столов зал, вслушалась в звучавшую снаружи музыку и зажмурилась, боясь открыть глаза и обнаружить, что все исчезло. Как я смогу без этого места, суеты, бесконечной работы и ароматов специй? Разве можно отдать таверну кому-то другому?

— Сорель, идемте! — потянул за руку Анри. — И, знайте, за этот прекрасный наряд, вам перемоют все до единой косточки.

В правдивости слов я убедилась уже через минуту. Матросы, лихо распивающие эль, радостно закричали, а вот три дамы из местных, чинно кивнули и принялись перешептываться. Лорхана, помоги! К счастью, большая часть людей в масках, и я хотя бы не буду знать имен любителей позлословить.

— Анри, сколько людей…

— Будет больше. В Леайте никто не празднует окончание весны.

— Думаете, их только это интересует?

— Ну… Я бы поставил пару монет, что треть пришедших хочет понаблюдать за скандалом вокруг наследства. Но нам это на руку.

— Пусть платят за зрелища?

— Именно.

Покойная тетка бы чувств лишилась, увидев, что я устроила. Музыканты не успели как следует разыграться, а моряки уже вовсю отплясывали с девушками в масках. Чуть в стороне акробаты развернули небольшой коврик и изображали трюки. Вокруг собралась стайка детей и взрослых, то и дело охающих, качающих головами и прикрывающих глаза. Анри, как и в прошлый раз, не отсиживался в сторонке, а вызвался разносить напитки и угощение.

— Потанцуйте со мной, господин! — подскочила к нему девушка в белом кружевном платье. — Так весело, а никто не зовет.

Она нетерпеливо подпрыгнула на месте и поправила маску, украшенную перьями, закрывавшими половину лица.

— Ну же, идемте!

— Сорель, я скоро, — радостно развел руками бухгалтер и направился вслед за незнакомкой.

Девушка без стеснения обняла его за плечи и закружилась, не заботясь о порядке нужных па, шагах и счете, на котором нужно сменить партнера. Хрупкая и невесомая в скромном наряде, наверняка, перешитом из чьего-нибудь старого платья. Главное, чтоб Эри не увидела, иначе проревет до утра. Скажу Анри, пусть после и ее пригласит.

— Славный вечер, госпожа! — махнул кружкой, расплескивая эль, мужчина в кое-как сделанной из куска материи маске. Надел ее, видно, из-за общего веселья, ведь даже мешок на голове не скрыл бы выпирающего живота из-под новенького жилета. — Надеюсь, будем гулять до утра? Принесите-ка нам еще по одной.

— И закусить чего-нибудь, госпожа, — поддержала сидевшая рядом супруга. Такая же пухленькая и румяная, как, впрочем, полагалось жене владельца кондитерской лавки.

— И мне, госпожа, эля подайте, — послышалось за спиной.

— Вы, значит, тоже пришли? — обернувшись, я едва не наткнулась на Дамиена, стоявшего возле соседнего свободного стола.

— Разве запрещено?

— Нет. Сегодня праздник. Все могут прийти.

Он оглядел с головы до ног, задержался взглядом на кулоне и чуть заметно усмехнулся. Сейчас мы разительно отличались друг от друга — разодетая в новенькое платье девица и порядком потрепанный, уставший работяга. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб заметить.

— Вот и подумал — не прогоните.

Кое-кто из гостей сразу же обратил внимание. Ни трюки акробатов, ни громкая музыка, ни кружащиеся в танце парочки не отвлекали от главного события. Я ощущала взгляды, различала голоса и неведомо какими силами держалась. Раздражение и злость вспыхнули мгновенно, но слова Анри Равьена-старшего вспомнились как никогда кстати.

— Присаживайтесь, господин Дамиен. Сегодня вам все за мой счет. Сейчас вон та девица подойдет. Эй, Мод, сюда!

Я коротко улыбнулась и собралась уйти, но Дамиен удержал за локоть. Не больно и достаточно крепко, чтоб не вырваться.

— Не хочешь, значит, по-хорошему договориться, а, Сорель?

Голос его был тихим, будто не таящим никакой угрозы, но в нем отчетливо слышались металлические нотки. Как у дядюшки, когда тот злился. Вроде не страшно, но хочется поскорее спрятаться и не вызывать больший гнев.

— По-хорошему? Сначала грязью на весь город облил, теперь по-хорошему? Нет уж, Дамиен, кем бы ни был, не видать тебе таверны. Вывески и той не отдам.

— Уж не думал, что обидишься. Сама ведь виновата. Я по-людски пришел, а ты с порога погнала как собаку плешивую. Думала, проглочу и уйду? Нет, Сорель, таверна моей должна быть. Или, думаешь, легко было? Что ты, что твой дядюшка — два сапога пара. Он-то бросил, ушел, да и помер — какой спрос? А вот у тебя уйти не выйдет.

Я сжимала ладонь в кулак. Сердце оглушающе стучало в висках и, казалось, земля вот-вот разверзнется под ногами. С этой минуты — никакого выхода. Будет суд, настоящее разбирательство — долгая, изнурительная тяжка. Дамиен не передумает, а я ни шагу из таверны не ступлю. Если и могли примириться, время упущено. Теперь на меня смотрит не возможный брат, а самый настоящий враг.

— Отпусти.

— И сейчас поговорить, значит, не хочешь?

— Пусти.

— И что сделаешь? Трав ядовитых подсыпешь, а?

— Да ты не представляешь, что я одними только травами сделать могу, — побежали мурашки, когда поняла истинный смысл собственных слов.

Дамиен улыбнулся.

— Напугать решила, Сорель? Думаешь, с рук сойдет?

Лорхана, защити.

К лицу прилил жар, а пальцы мелко задрожали от злости и запоздалого сожаления. Нет, я не передумала, не собралась исправлять содеянное. Таверну не отдам, пусть хоть целыми днями кричит, какая безжалостная, жадная и желаю смерти. Беда в другом — только что я, гильдейский маг, дала повод для обвинений. Угрозы не шутка, если дело касается одаренных. А ведь просто по глупости сорвалась.

— Пусти.

Дамиен не реагировал.

— Пусти, сказала.

Глаза потемнели, лицо стало напряженным, а ноздри раздулись, втягивая воздух.

Я дернула рукой, высвободилась и, неловко отступив назад, на кого-то натолкнулась. Повернулась, желая извиниться, тихонько вскрикнула и неожиданно испытала облегчение, что не нужно притворяться будто ничего не происходит, натужно смеяться и говорить вежливую праздничную чушь вроде шуток о лишнем глотке вина.

— Госпожа, видно, не хочет говорить с вами.

Слава всем богам — темным, светлым, без разницы. Готова любому сделать подношение за то, что наградил Реджиса Эрвана умением возникать из ниоткуда в нужное время. Впрочем, я настолько перестала замечать происходящее вокруг, что самого короля бы пропустила.

— Я с сестрой говорю, а ты кто такой? Чего влез?

По-хорошему, сейчас от Дамиена должно остаться маленькое мокрое пятно или горстка угольков — смотря какой метод дознаватель изберет. Однако, мои фантазии слишком мрачны и кровожадны в отличие от, похоже, безграничного терпения и умения говорить с кем угодно.

Реджис слегка приподнял брови, отодвигая меня в сторону, и с интересом оглядел Дамиена. Искреннее удивление на лице сменилось усмешкой, которую я уже