В будке было холодно. У меня начали цепенеть руки. «Какхорошо ты все подготовил, Эрни, — подумал я. — Как-никак, шахматист». Мне сталожаль Регину, которой, как оказалось, можно было управлять, увы, это было нетруднее, чем управлять марионеткой: нужно было только знать, за какие ниточкидергать.

— Вы считаете, что все так и есть? — спросил я.

— Конечно, нет! — взорвался он. — Она бы тоже так несчитала, если бы задумалась хоть на минуту. По сегодняшним правилам приема вколледж его никто не станет слушать вплоть до июля. Он говорит так, будто мыживем в пятидесятые, а не в семидесятые годы.

— Когда они поедут?

— Она заедет за ним в школу после шестого урока. Он получилразрешение пропустить последнее занятие.

Значит, они собирались покинуть Либертивилл через полторачаса. Поэтому я задал последний вопрос — хотя уже знал ответ на него:

— Если Регина заедет за ним, то он поедет не на Кристине?

— Нет, они поедут на «вольво». Регина обезумела от радости,Дэннис. Она не понимает, что поездка в колледж сейчас ничего не даст. Дэннис,что происходит? Скажи, прошу тебя.

— Завтра, — сказал я. — Обещаю. Но сейчас вы должныпообещать сделать кое-что для меня. Может быть, не только для меня. Может быть,это также вопрос жизни и смерти для моей семьи, для Ли и для ее семьи. Вы…

— О Господи, — хрипло проговорил он. В его голосе что-тоизменилось. — Он уезжал каждый раз — кроме того раза, когда погиб Уэлч… Регинасказала, что он спал… но я ей не верю… Дэннис, кто управляет этой машиной? Ктоиспользует ее для того, чтобы убивать людей, когда Эрни не бывает в городе?

Я был готов рассказать ему, но ответ породил бы новые расспросы,а у меня болела нога, и в будке было очень холодно. И все равно он вряд липоверил бы мне.

— Послушайте, Майкл, — произнес я, пытаясь говоритьнепринужденно. Я чувствовал себя, как злодей мистер Роджерс из детскоготелесериала. Большая машина пришла из пятидесятых годов, чтобы съесть вас,ваших детей и знакомых… — Пожалуйста, позвоните моему отцу и отцу Ли. Пустьнаши семьи соберутся в доме Кэйботов. — Немного подумав, я добавил:

— Может быть, вам тоже стоит присоединиться к ним, Майкл.Пожалуйста, ждите там, пока я и Ли не приедем или не позвоним. — Я быстроподсчитал в уме, сколько времени у Эрни было для надежного алиби. — Мы дадимзнать о себе в четыре часа. До этого времени ни в коем случае не выходите издома. Ни в коем случае.

— Дэннис, мне не совсем…

— Пожалуйста, — перебил я. — И опасайтесь Кристины.

— Они поедут из школы, — сказал Майкл. — Он сказал, что смашиной ничего не произойдет на школьной автостоянке.

Он понял, что это была ложь. После случившегося в аэропортуЭрни не мог быть уверен в сохранности Кристины на общественной стоянке.

— Так вот, — сказал я. — Если вы увидите в окне Кристину, тоне выходите из дома, а звоните в полицию.

— Да, но…

— Сначала позвоните моему отцу. Обещайте мне.

— Обещаю… но, Дэннис…

— Спасибо, Майкл.

Я повесил трубку. Мои руки и ноги почти онемели от холода, ана лбу выступили капли пота. Осторожно передвигая костылями, я вышел из будки идобрался до «Петунии». В кабине было довольно тепло.

— Что он сказал? — спросила Ли. — Он обещал?

— Да, — ответил я. — Они будут вместе, я уверен. ЕслиКристина решит поохотиться сегодня вечером, то она выберет нас.

— Хорошо, — сказала она.

Я нажал на рычаг переключения скоростей. Сцена былаподготовлена. Оставалось ждать и смотреть, что произойдет дальше.

* * *

Перед въездом в гараж лежал чистый, нетронутый ничьимиследами снег. На стене из рифленого железа были те же самые надписи, чтовстретили нас с Эрни, когда мы в первый раз привезли сюда Кристину, — ЭКОНОМЬДЕНЬГИ! ВАШИ РУКИ, НАШИ ИНСТРУМЕНТЫ! АРЕНДА СТОЯНКИ НА НЕДЕЛЮ, НА МЕСЯЦ, НА ГОДи СИГНАЛИТЬ ДЛЯ ВЪЕЗДА. Ниже висела новая табличка: ЗАКРЫТО. СЛЕДИТЕ ЗАОБЪЯВЛЕНИЯМИ. Неподалеку от ворот стоял старый полуразвалившийся «мустанг»выпуска шестидесятых годов. На нем белела пышная шапка снега.

Ли взяла ключи и пошла открывать дверь. Я смотрел в зеркалозаднего обзора и не видел никаких признаков того, что мы привлекали чье-нибудьвнимание.

Внезапно Ли повернулась и приблизилась ко мне.

— Я открыла замок, но дверь не поддается, — сказала она. —Наверное, замерзла.

— Великолепно, — подумал я. — Просто чудесно: ни одного делабез непредвиденных сложностей.

Я выбрался из кабины и с помощью Ли добрался до двери. Затемпопробовал открыть дверь… она немного поддалась. Но только немного.

— Давай попробуем вместе, — сказал я. Ли взялась за двернуюручку, и мы потянули ее на себя. Внизу раздался слабый треск, но лед еще прочноудерживал дверь на прежнем месте.

— Ну еще чуть-чуть! — проговорил я. Моя левая нога болела,по лбу и щекам текли капли пота, — Я считаю до трех, и мы напрягаем все силы.Хорошо?

— Хорошо, — сказала она.

— Раз… два… три!

Дверь оторвалась ото льда и поднялась вверх по рельсам субийственной легкостью. Она открылась, а я упал на спину, отбросив костыли вразные стороны. У меня потемнело в глазах от боли, пронзившей тело от левойноги до обоих висков. Я стиснул зубы, но только лишь приглушил тревожный стон,вырвавшийся из горла. Ли уже держала меня за плечи, склонившись надо мной.

— Дэннис, ты в порядке?

— Помоги мне подняться.

Она подала мне костыли, и я с огромным трудом встал,опершись на них и на правую ногу. Левая была в агонии.

— Дэннис, ты не сможешь…

— Смогу. Должен смочь. Помоги мне, Ли.

— Ты бледен, как привидение. По-моему, тебе нужно вызватьврача.

— Нет. Помоги мне забраться обратно.

— Дэннис…

— Ли, помоги мне забраться в кабину! Дюйм за дюймом мыприблизились к «Петунии». Когда я наконец оказался за ее рулем, моя рубашкабыла мокрой от снега и пота. До того дня я не знал, что значит вспотеть отболи.

— Дэннис, я пойду и поищу телефон, а потом вызову врача. — Унее было бледное, испуганное лицо. — Ты снова сломал ее, да?