в десятилетия, изобретенный им самим и якобы позволявший его подопытным жизнерадостно переключать свою идентичность. Следуя советам Мани, Бренду одевали[972] и воспитывали как девочку. У нее были длинные волосы, ей покупали кукол и подарили швейную машинку. Ее учителя и друзья ничего не знали о трансформации.

У Бренды был однояйцевый брат-близнец Брайан, которого воспитывали как мальчика. В рамках исследования оба ребенка часто посещали Мани в его балтиморской клинике. В предподростковом периоде Бренде прописали прием эстрогена для феминизации и запланировали операцию по формированию искусственной вагины, которая должна была завершить анатомическую трансформацию в женщину. Мани неустанно публиковал высокоцитируемые статьи, рекламирующие необыкновенный успех смены пола. По его мнению, Бренда совершенно спокойно приспосабливалась к своей новой идентичности. Ее близнец Брайан был «задиристым и непоседливым» мальчиком, в то время как Бренда – «активной маленькой девочкой». Бренда вступит в жизнь взрослой женщины без особых затруднений, заявил Мани. «Гендерная идентичность развита при рождении столь слабо[973], что возможно успешное назначение роли девочки генетическому мальчику».

На самом деле все было, мягко говоря, не так. В четыре года Бренда взяла ножницы и изрезала розовые и белые платья, в которые ее принудительно наряжали. У нее случались приступы ярости, когда ее заставляли ходить и говорить по-девчачьи. Привязанная к идентичности, которую она находила явно фальшивой и чуждой, Бренда была тревожной, подавленной, растерянной, измученной и нередко впадала в откровенное бешенство. В школьных ведомостях она проходила как «пацанка», «доминантная» и обладающая «избытком физической энергии». Она отказывалась играть с куклами и другими девочками, предпочитая игрушки брата (единственный случай взаимодействия Бренды с швейной машинкой произошел, когда она добытой из отцовского ящика с инструментами отверткой тщательно разобрала ее, винтик за винтиком). Вероятно, сильнее всего она обескураживала сверстников тем, что послушно ходила в женскую уборную – но там справлять нужду предпочитала стоя, широко расставив ноги.

В 14 лет Бренда положила конец этому нелепому фарсу. Она отказалась от вагинальной операции, перестала принимать эстроген, сделала двустороннюю мастэктомию и начала вводить тестостерон, чтобы вернуть себя в стан мужчин. Она – теперь он – взяла имя Дэвид. В 1990-м Реймер заключил брак с женщиной, но отношения с самого начала были мучительными. Брюса/Бренду/Дэвида – мальчика, который стал девочкой, которая стала мужчиной, – все еще продолжало кидать между опустошительными приступами тревоги, гнева, отрицания и депрессии. Он потерял работу. Его брак развалился. В 2004-м, вскоре после ожесточенной перебранки с женой, Дэвид покончил с собой.

Случай Дэвида Реймера не уникален. В 1970–1980-х было описано еще несколько подобных процедур половой коррекции – попыток преобразовать генетических мальчиков в девочек путем психологической и социальной обработки. И каждый случай был по-своему проблемным. Гендерная дисфория не у всех была такой острой, как у Дэвида, но и этих (не)женщин даже в зрелости преследовали приступы тревоги, раздражительности, тоски и дезориентации. Одна из самых показательных историй разворачивалась в штате Миннесота. Женщина – назовем ее С. – пришла на прием к рочестерскому психиатру, одетая в цветастую блузку с оборками и грубую кожаную куртку («мой кожано-кружевной образ»[974], как описала это она). С некоторыми аспектами своей двойственности С. не испытывала проблем, но ей было сложно «ощущать себя женщиной фундаментально». Пациентка родилась и росла в 1940-х как девочка, но в школе считалась пацанкой. Она никогда не думала о себе как о мужчине в физическом смысле, но всегда чувствовала какое-то родство с мужчинами («Как будто бы у меня был мужской мозг»[975]). В двадцать с небольшим С. вступила в брак и вполне обычно жила с мужем – до тех пор, пока случайный «секс втроем» с участием другой женщины не воспламенил ее фантазий о представительницах того же пола. Ее муж женился на другой, а С. вступила в серию лесбийских отношений. Периоды душевного равновесия сменялись у нее периодами депрессий. Она присоединилась к церковной общине и ощутила душевную заботу тех людей – за исключением пастора, который корил ее за гомосексуальность и рекомендовал терапию для «переделки».

В 48 лет, гонимая чувством вины и страхом, С. наконец обратилась за психиатрической помощью. В рамках медицинского обследования ее клетки отправили на хромосомный анализ, и в них обнаружили комплект XY. С генетической точки зрения С. оказалась мужчиной. Позже она узнала, что родилась с неопределенными, недоразвитыми гениталиями, хоть хромосомный пол ее и был мужским. Мать дала согласие на пластическую операцию, чтобы трансформировать ребенка в девочку. Коррекция пола началась, когда С. было шесть месяцев, а в подростковом возрасте ее поили гормонами под предлогом лечения «гормонального дисбаланса». Что в детстве, что в юности она не испытывала ни малейших сомнений относительно своего гендера.

Случай С. иллюстрирует значимость тщательного осмысления связи гендера и генетики. В отличие от Дэвида Реймера, С. не испытывала затруднений с исполнением гендерных ролей: она носила женскую одежду на публике, состояла в гетеросексуальном браке (по крайней мере, какое-то время) и успешно действовала в рамках культурных и социальных норм, 48 лет сходя за женщину. И все же, несмотря на чувство вины по поводу своей сексуальности, ключевые аспекты ее идентичности – ментальная близость, фантазии, желания и эротические устремления – оставались привязанными к мужскому началу. С помощью социальной активности и подражания С. усвоила многие важные характеристики принятого ей гендера, но так и не смогла избавиться от психосексуальных побуждений ее генетического «я».

В 2005 году команда исследователей из Колумбийского университета[976] обработала отчеты обо всех этих случаях в лонгитюдном исследовании «генетических мужчин» – то есть людей с XY-хромосомами, – которым после рождения присвоили женский гендер – чаще всего из-за неправильного анатомического развития их гениталий. Некоторые истории не были наполнены таким количеством страданий, как биографии Дэвида Реймера или С., но подавляющее большинство мужчин, которых наделили женскими гендерными ролями, сообщали о переживании в детстве умеренной или тяжелой гендерной дисфории. Многие из них испытывали тревожность, депрессию и смятение. И многие осознанно сменили гендер на мужской в подростковом возрасте или позже. Самое примечательное, что среди генетических мужчин, рожденных с неопределенными гениталиями, но воспитанных как мальчики, не зарегистрировали ни единого случая гендерной дисфории или смены гендера в старшем возрасте.

Анализ этих случаев ставит финальный крест на все еще главенствующей в некоторых кругах гипотезе, что гендерную идентичность можно полностью или хотя бы в значительной мере создать или запрограммировать посредством обучения, внушения, поведенческого принуждения, культурного влияния или исполнения социальных ролей. Сегодня очевидно, что гены гораздо сильнее любых других факторов влияют на формирование половой и гендерной идентичности – хотя в определенных обстоятельствах